Во дворе никого не было, белесая ночь смутно освещала улицу. Я потрогал карман джинсов.
Хрустят бабуленьки-то, хрустят милые! Не выпали при незаконном переползании из одного частного владения в другое, обрадовался я.
Да и было чему радоваться: остаться без денег среди ночи в Питере — последнее дело. Кто пережил этот ужас, тому не позавидуешь.
На проспекте Просвещения вовсю бурлила ночная жизнь. Дискотеки зазывно светили разноцветными маячками, отовсюду неслась музыка, толпы гуляющих перемещались от одной пивной точки к другой, словно, кроме пивных ларей, не было в их жизни ничего светлого.
Отбросив интеллигентские мысли в духе Васисуалия Лоханкина о судьбах русского народа, я принялся настойчиво махать обеими руками, останавливая проезжающие такси. Но все они прошмыгивали мимо меня, битком забитые подвыпившими пассажирами.
Завтра же Пасха, вот все и гуляют, осенило меня. У добрых людей началось весеннее возрождение, а я маюсь по чужим балконам. Неужели на мою долю ни одного такси не осталось?
Стоило мне подумать о тяжкой доле интеллигента в российской действительности, как возле меня чиркнуло шинами по асфальту новенькое такси с ярко-желтой вывеской: «Казино «Фортуна».
Прав Васисуалий Лоханкин — тяжкая доля выпадает далеко не каждому, развеселился я, шустро прыгая на заднее сиденье.
— Далеко едем? — спросил водитель не оборачиваясь, он лишь слегка изогнулся.
Наверное, водитель от разговоров с пассажирами нервный тик заработал. Профессиональное заболевание. Я сочувствующе покивал ему головой и вслух сказал:
— Веселый поселок!
— Ну, ты даешь, шеф! — присвистнул водитель, всем телом налегая на спинку сиденья.
Он повернулся, чтобы внимательно разглядеть бледное лицо Дениса Александровича Белова, тезки знаменитого Сани Белого.
Как вы думаете, что мог ответить тезка народного героя? Правильно, тезка ответил, как и подобает отвечать брату знаменитого героя. В эту минуту я ощущал себя уже не тезкой, а настоящим родным братом Сани Белого…
— Гони, шеф! Никаких бабок не пожалею!
Да и куда я мог помчаться, освободившись из заключения?
К Стрельникову? К маме?
Нет, мне нужно самому разобраться во всей этой истории. И разобраться в ней я смогу, если припру Юлю к стенке.
Как я это сделаю, я еще не знал. Меня не остановило одно небольшое обстоятельство: ведь к Юле уже уехали Ковалев и его друзья, разные по окраске — белесый и чернявый. Кто из двух последних пресловутый Гуров, я пока не знал, только догадывался. Может быть, они оба Гуровы? А звонить, — значит, потерять время, от меня незамедлительно потребуют явки в отдел.
Явка с повинной головой, той самой, которую даже меч не сечет.
Но я ни в чем не провинился! И в чем мне виниться?
В Веселом поселке повсеместно развернулось бурное веселье, праздновали Пасху — праздник весеннего возрождения, повсюду бродили люди, медленно прогуливаясь по затемненным тротуарам. Ярко освещенные окна выхватывали из темноты парочку-другую подгулявших прохожих, чтобы тут же спрятать их за углом, где торчала пустая стена. Смутные пятна людей всплескивались то тут, то там. Где-то чиркали зажигалкой, кто-то разжигал костер, некоторые сами стремились на свет, как бабочки-однодневки.
Я рассматривал развеселые улицы Веселого поселка, развалясь на заднем сиденье такси. В голове что-то гудело и бренчало, отдаваясь пустым звоном. Я чувствовал, что в моем черепе перемещается странный шар: наклоню голову влево — шар катится влево и вниз, повернусь направо — шар стремится в ту же сторону и тянет череп вниз. Откуда взялся этот шар и почему он катается вправо-влево и тянет вниз, я не знал. Впервые я переживал подобные эмоции. Моя голова за один день накачалась огромным количеством ощущений, начиная от сладкого чувства победы и заканчивая смертельным поражением. Сегодня за меня дрались два основных начала — жизнь и смерть, они бились на шпагах, пистолетах, дубинах, не щадя друг друга. И, кажется, сегодня побеждала жизнь!
Вдруг я отключился, шар медленно закатился под ноги и затих. И мне приснился сон, странный и сладкий одновременно, такие сны снятся только в детстве. Наверное, когда человек взрослеет, жизнь отнимает у него эти маленькие радости, она не дает человеку возможности даже ночью уйти в другой мир. Я всегда жалел взрослых за то, что им не снятся странные и смешные сны. Иначе с чего бы эти взрослые люди так обозлились на весь мир?
Мне снилось, что я бреду по воде, где-то высоко летают и кричат пронзительными голосами белоснежные чайки, мама где-то рядом, но я ее почему-то не вижу. Я чувствую ее руки, ее нежные прикосновения, даже слышу ее дыхание, но самой мамы не видно. Мой крик похож на крик чаек, голос пронзителен и свеж, как морская вода. Плеск волн бьется в уши, заглушая остальные звуки.