— А вот мне кажется… — с простодушной улыбкой сказала хозяйка — что и вы тоже сможете нас удивить… И добавила непринуждённо — Возьмите гитару — спойте нам что-нибудь на ваше усмотрение… Вот она — во всей красе, месть женщины за невнимание к ней! Я, видите ли, считаю и всё тут! А ты выкручивайся как хочешь! Хотел было уйти в отказ: мол я не я и лошадь не моя, но потом подумал: а почему бы нет? И просьбу хозяина выполню — слегка взбодрить вечеринку…
— Только чур — за моё исполнение в меня ничем со стола не кидать! Помните: всё что на столе — приготовлено для еды, а не для метания в плохого исполнителя… — произнёс серьёзным тоном. И добавил — Только из уважения к имениннице и хозяину этого дома… Увидел сочувственное выражение чиновника: мол потерпи дружище — сочтёмся…
— Меня ваш супруг пригласил на празднование вашего дня рождения с целью слегка встряхнуть привычный сценарий таких вот праздников… — заложил я хозяина с потрохами. Жена удивлённо посмотрела на супруга — тот смутился. А я, выждав — продолжил:
— Ваш муж наверняка подарил вам замечательный подарок… А я, сейчас, подарю вам — от его имени, ещё один… Фух… — даже притомился от такой длинной и пафосной речи. Гитару — на колено; пальцы на гриф и на струны… Зазвучал непривычный здесь "плавающий" перебор струн: с покачиванием грифа и движением струн пальцами по ладам… Звучит необычно и безудержно, затягивая в мир и таинство звучащей музыки… Словно песня сирен, лишающая рассудка…
Used to be so easy… To give my heart away…
— зазвучал проникновенно в зале хрипловатый голос певца Garry Moore, проникая через уши в мозг именинницы; обволакивая сознание, расслабляя волю… А мой взгляд: глаза-в глаза, гипнотизировал, выводил женщину из привычного мира празднования дня рождения в розовое Нечто, обволакивающее её обнажённое тело; заставлял расслабиться и получать удовольствие от нежных ласкающих прикосновений… Голос певца погружал её всё глубже в океан неги; всё сильнее обострял чувства… Припев: голос певца зазвучал чуть громче, раскачивая именинницу на качелях сладострастия то вверх — к вершинам наслаждения, то плавно опуская вниз — к небольшому отдыху перед новой волной, уносящей её ввысь! Но даже малознакомые с английским языком могли понять волнующее окончание припева, спетое с небывалой нежностью:
— But I song whis is bluz for you… (Но я пою этот блюз для тебя…)
Новый куплет: и теперь уже полное погружение в негу сменилось небывалой чувственной лаской! По губам, щекам, телу — не оставляя ни малейшей частички тела, скользили лёгкие прикосновения, вызывая никогда прежде не испытываемые чувства эйфории и наслаждения… Закончился куплет; за ним отзвучал припев… И зазвенели струны, баюкая в неге и чувственности тело именинницы… Пальцы игрока забегали по струнам; струны отозвались неземными звуками, заставляющими ласковое, нежное Нечто раскачивать чувственность словно на качелях: всё нарастающее наслаждение, доведённое до высшей точки и плавное, страшное в своём падении, скольжение вниз: а вдруг нового подъёма не будет?!! Низкие ноты сменили высокие; ласковую негу и чувственность сменили властность и жёсткость самца-насильника, берущего своё! О таких моментах в тайне мечтает каждая женщина, так же — как и боится их!!! И снова: бурная музыка струн сменилась знакомой — бесконечно нежной музыкой припева, с уже понятными без перевода словами… Короткий проигрыш и в наступившей тишине раздалось потрясающе нежное признание на русском:
— Я пою этот блюз для тебя — моя любимая…
Зазвучала, вибрируя одна нота… За ней — чуть тише, вторая… Третья ещё тише и её вибрирующий негромкий звук растворился в тишине зала… Закончилась песня; отзвенели струны; смолкла мелодия… А в зале продолжала висеть тишина. Гости, казалось — перестали дышать.
— Невероятно… — словно грохот, прозвучал восхищённый шёпот… Я сам, отходя от исполнения, в которое я вложил все свои эмоции, чувства и умение, — открыл глаза и поднял голову. На меня уставился талантливый певец-денди… Гости, "разбуженные" возгласом, начали приходить в себя… Последней — пришла в себя именинница.
— Ты должен научить меня этому блюзу! — требовательно бросил — чуть ли не приказал "денди". Щас — только шнурки проглажу!
— Ну… — раз в меня никто ничем не кидает и не кричит — довольно терзать и мучить гитару — рискну спеть ещё одну песню — прежде чем откланяться и покинуть вас… — поделился своими планами с гостями, не обращая внимание на возмущение на лице певца… Прокашлялся… Снова — пальцы легли на струны и они отозвались тревожным перебором звуков, от которого стало несколько неуютно. Представлю гостям певицу Слава. И её хит — "Одиночество"… Спою — её голосом…
Каменная леди — ледяная сказка.
Вместо сердца камень — вместо чувства маска и что?
Больно всё равно…
— повернулся к "Снежной королеве", во все глаза глядевшей на меня. А она то — вроде бы, как "оттаяла" — послушав мою песню, посвящённую имениннице…
Одинокой кошкой — вольным диким зверем.
Никогда не плачет — никому не верит и что?
Больно всё равно!
— выдохнул скорбно и ударив по струнам скорбно-агрессивно затянул припев:
Одиночество сволочь! Одиночество скука…
Я не чувствую сердца. Я не чувствую руку…
— провел глядя поверх гостей и снова — ЕЙ!
Я сама так решила. Тишина мне подруга…
Лучше б я согрешила — одиночество мука!
Мука… мука… мука… — обвёл взглядом дам…
И в объятьях страсти — укрощая львицу.
Знай, что она хочет — хочет покориться тебе!
Проиграть в игре…
— пропел властно — глядя в глаза той, которой я пою. И от имени которой пою — от "Снежной королевы"…
Я сама так решила — тишина мне подруга…
Лучше б я согрешила… Одиночество мука…
— пропел решительно и закончил негромко припев, опустив голову — Одиночество сука… Короткий проигрыш и… Поднял голову — в глазах тоска, печаль и слёзы… И голос — чуть не плача:
Я сама так решила… Я собою довольна…
Отчего же так плохо… Отчего же так больно…
- И взорвался яростным припевом:
Одиночество — Сволочь! Одиночество — Мука!
Я не чувствую сердца! Я не чувствую руку!
-И вложил всю боль и злость в слова куплета:
Я САМА дверь закрыла! Я собою ДОВОЛЬНА!
Отчего же так плохо? Отчего же так больно?!
— спрашивал я у "Снежной королевы" ответ, который она сама наверняка и не знала…
Одиночество — СВОЛОЧЬ! Одиночество — Скука!
Я не чувствую сердца! Я не чувствую руку!
— пел — выкрикивал, чуть не беснуясь:
Я ж САМА ТАК РЕШИЛА! Тишина мне подруга!
ЛУЧШЕ Б Я СОГРЕШИЛА! ОДИНОЧЕСТВО — МУКА! Мука! Мука…
— закончил припев и выдохнул яростно в лицо. ВСЕМ!
О Д И Н О Ч Е С Т В О — С У К А!!!
Встал; сунул гитару в руки ошарашенному мужчине, сидевшему рядом со мной и обратился к имениннице, сидевшей истуканом:
— Благодарю вас за приглашение. Всё было просто замечательно… А сейчас — разрешите вас покинуть — дел ещё много. И труба зовёт! Развернулся и вышел в абсолютной тишине в прихожую… Пока одевался — ко мне подошёл хозяин, а за ним — тихой мышкой — именинница:
— Михаил… — нерешительно промямлил хозяин — может останешься?
— Ну вы же знаете: делу время — потехе час… А я уже больше потратил на потеху! Перевёл взгляд на хозяйку торжества:
— Вы на меня не сердитесь, но когда труба зовёт — настоящий мужчина должен всё бросить и мчаться на зов трубы! Служба! — добавил с сожалением, разведя руками. И вышел из квартиры. Вышел навстречу своей горемычной судьбе, мною же и устроенной самим собой… И ведь говорил же атаману: Во всех своих бедах человек виноват только сам… Говорил же! А сам?! Дубина стоеросовая! Ну кто меня просил выпендриваться, да рисоваться перед женским полом? Пионерская зорька в одном месте заиграла? Вот и доигрался, хотя — выходя в осеннюю ночь, я пока ещё не предполагал — что ждёт меня впереди…