— Ну пойдём, покормим тебя, какой ты худенький!
Гарри с Гермионой фыркнули, наблюдая, как миниатюрная женщина еле подняла на руки огромного кота. Молодые люди встретились взглядом и замерли.
— Я скучал.
— Я тоже, — тихо ответила Гермиона. — Как родители Невилла?
Об их чудесном выздоровлении она прочитала в восторженном письме, которое тот прислал накануне.
— Неплохо, — начал рассказывать Гарри, оглядывая её с ног до головы и определенно оставаясь доволен увиденным. — Я пробрался в палату и дал зелье. Меня поймали и хотели арестовать. И кто бы, ты думала, пришёл, чтобы утащить меня в Азкабан?
— Рон?
— Конечно!
Они засмеялись.
— Если бы отец Невилла не очнулся и не потребовал объяснений, что такая толпа делает в его палате, возможно, наше следующее свидание состоялось бы именно в Азкабане.
— Возможно, ты заслужил это.
— Хочешь всё-таки завести на меня дело? — спросил он и сделал шаг к ней.
Гермиона не двигалась.
— Давно заведено. У тебя были плохие адвокаты.
— Ты вынесла приговор, не выслушав моих объяснений, и отправила меня в ссылку.
— Во всяком случае, я могу их выслушать сейчас.
— Я готов. У меня заготовлена жалобная речь и несколько неопровержимых фактов, которые примет даже такой строгий судья, как правильная Гермиона Грейнджер — лучшая ведьма Хогвартса за последние сто лет, — он явно льстил ей, но Гермиона благодарно кивнула, — не сможет их проигнорировать, — закончил Гарри и под смех Гермионы, сделав ещё шаг, коснулся её щеки. Она прикрыла глаза, нежась в лучах его любви. — Но можно я сначала тебя поцелую?
— Ты ни разу не целовал меня. Даже тогда и потом.
— Я знаю. Я никого никогда не целовал.
— Не может быть! — воскликнула Гермиона. — Ты же рассказывал! Чжоу, Джинни…
— Придумывал, — пожал он плечами. — Мы обычно другим занимались.
— Даже слушать не хочу! — возмутилась она и тут же почувствовала, как её губы соприкоснулись с его в осторожном поцелуе-мольбе.
— Все поцелуи после свадьбы, — вдруг пробасил Генри, выглядывая из гостиной, — или хотя бы после ужина. Я есть хочу.
Гермиона и Гарри вспыхнули и отпрянули, но как только Генри скрылся на кухне, снова прильнули друг к другу. Неопытные губы соединялись, языки ласкали друг друга, а руки блуждали по телам, сжимая почти до синяков.
Когда рука Гарри поползла под юбку Гермионы, она остановила его и сделала шаг назад. Дыхание сбилось, и она жадно глотала воздух ртом, как и Гарри. Он сжимал и разжимал руку, словно сдерживая какое-то желание.
— Ужин. Сначала ужин.
Гарри застонал и, не выдержав, прижал Гермиону к себе.
— Не могу без тебя. Люблю тебя.
— И я тебя люблю.
Он посмотрел на неё и переплёл их пальцы.
— Ты сможешь всё забыть?
— Я больше не хочу забывать, Гарри. Это урок тебе о том, что надо быть откровенным. Говорить правду.
— Маховик времени, метла, Крам, — напомнил Гарри об их школьных ссорах.
— Ну хорошо. Нам нужно быть откровенными.
Гарри усмехнулся её капитуляции и обвил рукой талию Гермионы, отчего та вздрогнула.
— Может, ну его, этот ужин? — спросил шёпотом Гарри, прижимаясь к ней.
Он демонстрировал своё желание и напоминал, как им было хорошо в прошлый раз.
Он коленом слегка раздвинул ноги Гермионы и потёрся об неё.
Она и не хотела сопротивляться — наполненная страстным восторгом любви, Гермиона только и смогла, что кивнуть.
Гарри аппарировал с ней в знакомую комнату на втором этаже, тут же закрывая её на всевозможные заклинания
— Ты уже был здесь? — поинтересовалась Гермиона, пока Гарри нетерпеливо положил её на кровать и снимал платье через голову, оставляя девушку только в кружевных трусиках.
Он дрожащими руками провёл вдоль желанного тела и прохрипел возбуждённым голосом.
— Один раз, три года назад.
Гермиона, может, и подумала о том, чтобы возмутиться, но не стала этого делать, поглощённая тем, как Гарри одним движением скидывает с себя рубашку, а следующим — брюки, оставшись в одних синих боксерах. Он навис над нею, но она вдруг вскинулась и оседлала его, тряхнув кудрявыми волосами.
Внезапно в её руках появилась палочка, и руки Гарри тут же оказались поднятыми и связанными магическим путами.
— Гермиона, — рванулся Гарри, но она покачала головой.
— Значит, Роджер, ничего не придумывал, — она встала и стянула с себя оставшийся кусочек ткани. — Это ты, всё ты.
— Гермиона, развяжи меня.
— Ты был рядом, я чувствовала тебя, но ты не нарушал обещания, пока я сама к тебе не пришла, — продолжала говорить она и снова взобралась на Гарри, тронув его грудь кончиками длинных волос, отчего тот вздрогнул и забился сильнее.
— Милая, отпусти меня! Я очень хочу в тебя.
— И вот мы столкнулись с проблемой, — она присела на его скрытый тканью трусов член и начала тереться об него, трогая свою грудь руками. Взгляд Гарри излучал жар, а сам он рычал от невозможности ласкать её. Палочка лежала на самом краю кровати, и он при всём желании не смог бы до неё дотянуться. — С одной стороны, ты обманывал меня много лет, что в итоге привело… к сам знаешь чему. С другой — ты вернул память моим родителям, спас родителей Невилла, выполнил обещание, любишь меня.
— Люблю, очень люблю, только развяжи меня, и я докажу тебе, — шептал Гарри, уже сам дёргая бёдрами в такт волнообразным движениям Гермионы.
— И, в принципе, — продолжала говорить Гермиона, ущипнув себя за сосок, — ты находился под пагубным влиянием Волдеморта, а, значит, это во многом оправдывает тебя. Что?
Гарри перестал биться в силках и внимательно посмотрел на неё, а потом резко поднял скованные руки, захватил её в кольцо и перевернулся. Она оказалась прижатой к кровати, под ним, без возможности вырваться, но больше не боялась этого.
— Ничего не может оправдать изнасилование, но я рад, что ты на пороге того, чтобы простить меня.
Он тёрся об неё своим сильным телом, пока боксеры не съехали вниз, а его член не толкнулся во влажную щель, проникая до конца. Гермиона выгнулась и поцеловала его в губы, попутно снимая заклинание магических пут. Губы к губам, тело к телу, сердце к сердцу. Гарри провёл руками по изогнутой спине, прижимая девушку к себе ещё плотнее. Он сжал ладонями ягодицы и с хорошим размахом начал насаживать Гермиону на себя, при этом не прекращая настойчивого поцелуя, языком имитируя движения бёдер.
Оба застонали и задвигались в неистовом танце любви, тесно прижимаясь к друг другу, забывая всё плохое. Теперь имело значение только это. Он и она. Вместе. Навсегда.
***
— Всё-таки рано она его простила, — проворчал Генри, усаживаясь за стол после тихого хлопка аппарации. — Им вообще обоим бы к психиатру сходить.
Марджери положила салфетку на колени, сделала глоток воды и заговорила:
— Люди часто принимают неверные решения и совершают ужасные поступки, но, самое главное, чтобы мы осознавали последствия и исправляли ошибки. Самое страшное, что если бы всего этого между ними не случилось, то она бы не осознала, что любит Гарри и вышла бы замуж за Рональда Уизли.
— И что в этом плохого? Он не насиловал её…
— Он бы изнасиловал ей душу, и когда бы она сошлась с Гарри, а она бы сошлась, то пострадали бы уже не двое одиноких людей, а две семьи и их дети. Вот это была бы настоящая трагедия.
Генри только хмыкнул на это и посмотрел вверх.
— И всё равно его надо избить, а её — выпороть.
— Думаю, они и сами с этим успешно справятся, — усмехнулась Марджери и отрезала себе кусочек тыквенного пирога.
— И всё-таки какая гадость — эта их австралийская заливная рыба! — проворчал Генри, накладывая порцию пирога и себе.