- Это что же – всё для женского пользования ? – спросила весело.
- Всё для вас, родимые – мучайтесь на здоровье – ответил так же… А теперь главное. Достал продолговатый свёрток; развернул бумагу… Прямоугольная сафьяновая коробочка. Открыл. Повернул к Дарье… Та молча поднесла руку ко рту, глуша возглас ! Да – там было на что посмотреть !!! На алом бархате лежало две золотые серёжки с рубиновыми камушками – словно две капельки крови сверкнули в солнечных лучах ! Потрясённая женщина - не отрываясь, впилась взглядом в мой подарок. Наконец пришла в себя; медленно подошла ко мне; прижалась и прошептала потрясённо:
- Какие подарки… Ты - как мой Гришенька… Мне так и кажется, что вот сейчас ты – это он тогда – в Валахии, позовёшь меня замуж… И я соглашусь… Я невольно вздрогнул: по возрасту – моему, я как раз подхожу ей в мужья… Она отстранилась, поднялась на цыпочки и поцеловала в щеку. Словно волна теплоты и нежности пробежала по телу…
- Откуда это Мишенька ? - показала пальцем на коробочку – это же страшно подумать какие деньги ! Ответил честно и даже не соврал: взял с рук и не дорого… С рук – у московских гопников, лежащих в пруду; не дорого – так заплатил несколькими миллионами сожжённых нервных клеток в сшибке… А потом отмыл их в мыльной воде и начистил зубной щёткой и бархаткой… А то, что это не новодел, а вещь старая - я и так понял по изяществу линий и величавости… А дальше – мелочь на стол: икра красная, шоколад, конфеты, новомодный зефир, вафли шоколадные… И как припечатал точку – бутылку вишнёвой настойки… Водочку и вино – по воспоминаниям Мишани, Дарья не жаловала, а вот настойку – пригубляла… Бабуля смотрела на всё это "непотребство": а как его ещё назвать – буржуйское баловство… Вроде всё… Нет… Хлопнул себя по лбу – получилось на удивление звонко ! Дарья рассмеялась, а я достал из сумки продолговатый свёрток.
- Велено передать вам Дарья Пантелеймоновна с нижайшим поклоном от Кондрата Меньшова… - шагнул к бабушке и поклонившись до самого пола – положил у её ног свёрток. Та рассмеялась сухим женским смешком; наклонилась, подняла свёрток; положила на стол и развернула бумагу. В ней оказались изящные полусапожки…
- Ну Кондрат… Ну баламут… - со смехом небрежно бросила она.
- Ещё он просил, чтобы вы на него не гневались… - добавил я и хитро дополнил – но за что – не сказал… Дарья отмахнулась:
- Свататься приезжал после смерти Гришеньки… Отказала, да он, видимо не понял… Пришлось по другому объяснить… Помнит, значит. А что ж Наталку то не привёз ? – спросила бабушка, когда отошла от шока, вызванного моими подарками…
- Да ты что бабуля… Тащить её в такую даль, да ещё в поезде… И люди всякие по дороге встречаются, и капризная она стала очень…
- Не слушается, значит, старшего брата ? – насмешливо заметила она. Я подтвердил кивком, а Дарья поинтересовалась:
- А что же отец с мамкой не приехали ? Всё дела да заботы ?
- Приглашай хозяюшка за стол ! – воскликнул я весело, но бабуля что то уловила – накорми, напои; в баньку своди, а потом и расспрашивай ! Дарья ехидно усмехнулась:
- А спинку тебе не потереть – внучок ? Покачал отрицательно:
- Сам справлюсь – не маленький…
Дарья накрыла на стол сельских разносолов столько, что я удивился – как только стол не сломался ! Поел всего понемножку, оттягивая неприятный момент. Но рано – или поздно всё равно придётся рассказывать. Вздохнул и начал…Дарья всплакнула, узнав о гибели сына; горестно покачала головой, узнав о смерти матери. Я ей, правда, не сказал как она умерла – сказал просто: умерла в тюрьме… Про нашу с Наташкой одиссею поведал; про то, что мы теперь – по существу бомжи (без определённого места жительства)… Показал паспорт и рассказал – как получил нужный документ, возвращающий нам полные права гражданина… Уверил бабушку, что у нас всё хорошо и уверен – будет хорошо и дальше. Похвастался: получил разряды по очень нужным и важным специальностям ! Поделился планами на будущее: я пока поработаю, а Наташка закончит 10 классов там, где сейчас учится – с директором я договорился. Потом: она – куда захочет, а я – в военное училище… Дарья внимательно слушала; покачивала, что то одобряя и удивлялась чему то особенному – с её точки зрения… Вот так – за разговорами и не заметили, как в комнату вползли сумерки, а потом и ночь раскинула над станицей свои тёмные крылья… Только луна – волчье солнышко, словно прожектор светила в раскрытое окно. Наконец я очнулся, закончив свой впечатляющий рассказ. Всё рассказал, даже как проучил зарвавшихся одногрупников. Только о убийстве Давида умолчал… В комнате воцарилась тишина; повисла недолгая пауза.