- Чё ты мне гонишь ! – закипел шофёр. – Сам можешь грузовик со своей бандурой перегнать к себе и обратно ! Зажал водяру – так и скажи ! Нет – ну надо же такое придумать ?!
- Слушай сюда… - сделав вид, что не услышал его, продолжил я – ты особо не налегай на спиртное: воздержись сегодня от борьбы с зелёным змием – всё одно не победишь… И завтра с утра – тоже. А я зайду за тобой часиков в шесть. Придём сюда; ты отвезёшь мой груз ко мне в "спецуху" и там же получишь три бутылки вместо двух… Мне зачем нужно, чтобы ты отвёз, а не я ? Я хоть и работаю здесь, но ездить на автомашинах хозяйства не имею права. А вдруг кто стукнет куда следует ? И будет нам всем проблем выше крыши ! А если и прокатит, то о хорошем отношении начальника можно забыть !
- Ну так бы сразу и сказал ! Ладно – я согласен на четыре бутылки…
- Чё то у тебя со слухом случилось ? – ухмыльнулся я – наверное в дождь уши у тебя хуже слышат. Три бутылки…
- Добавил бы… За муки мои и страдания. Это ж сколько надо терпеть ?! До завтрешнего вечера !!!
- Прокурор добавит… А судья догонит и ещё добавит – возразил я.
- Злой ты – ухмыльнулся водила – нет чтобы понять страждущую душу и подмогнуть по братски…
- Ладно – подмогну… - подмигнул шофёру – четырьмя бутылками…
Пробежался под дождём до "спецухи"; поднялся на второй этаж; отдал сумку Наташке… Она не удержалась, открыла. Подняла глаза, полные слёз – в руках халат матери…
- Разбери там… - буркнул я - а халат постирай. Пусть память будет…
Утром сходили на демонстрацию; потом обед и лекция о сложном международном положении. А к шести я, как и обещал – у водилы. Тот принял, конечно, но в – пропорцию. Пока дошли – почти протрезвел. Выгнали грузовик и разбрызгивая лужи выехали из ворот. Проехали сто метров и мы на месте - у ворот. Заехали внутрь и к зданию…
У входа в здание уже ждут на ступеньках истопник и Алишер. Подъехали; я залез в кузов; достал из-за пианино сумку с четырьмя бутылками: брал я в продмаге с запасом, а за пианино спрятал – не тащить же её к себе… Шофер увидел – расстроился бедняга !
- Ну ты и гусь ! – обиженно воскликнул он. – Знал бы – вернулся бы непременно ! Я рассмеялся:
- Получше занычешь – целее будут… А насчёт… знал бы… так поговорка такая есть: знал бы прикуп – жил бы в Сочи ! Водила раскрыл от изумления рот – такого он точно не слыхал !
Открыл пассажирскую дверь; незаметно выложил четыре свёртка; пожал шоферу на прощание руку:
- Если завтра с утра на работу не выйдешь – скажу завгару, что ты долго бился с зелёным змием, но победить его не смог. И лежишь сейчас весь израненный и бесчувственный… Водила только отмахнулся, уклоняясь от шуток: беленькая в кабине греется !
Осторожно, чтобы не поцарапать, спустили пианино с кузова на землю вчетвером – шофёр хотел было увильнуть, но был припахан по полной: четыре бутылки за просто так не достаются ! Спрыгнул с кузова и рванул к себе – в гараж. А мы покатили пианино, замотанное в брезент, к ступенькам. Подошёл Колюня…
- Миха… - смущённо попросил он – можно я вам помогу… Да конечно – такая силища многого стоит, хотя нам только по ступенькам до двери поднять и с вестибюля на первый этаж. А так – само покатится – только подталкивай… Закатили в пустую комнату – бывший класс, а теперь – актовая комната для проведения торжественных мероприятий. Только пустая – стулья приносят сами воспитанники. Подкатили к невысокой сцене; дружно подняли тяжеленную "ручную музыкальную шкатулку" на сцену. Я прикинул куда; подкатил; развернул как надо – боком к стене. И смотал с пианино брезент…
В зал, привлечённые рёвом грузовика и нашими потугами в переноске и перекату непонятно чего, потихоньку набивался народ и девчонки, естественно – в первых рядах. Сестрёнка вылезла:
- Миша – это наше пианино ? – осмотрев инструмент, спросила она.
- Наше… - согласился я – вот, для тебя привёз…
- А ты тоже на нём играешь… - ехидно сдала меня Наташка – и даже лучше меня ! И поешь песни – к тому же !!! Подставила. Вот же зараза !
Глава шестая
Руби хвосты кусками. Пригодятся…
Подставила, зараза мелкая – и ни за что ! С себя на меня стрелки перевела… Мишаня в семье первый и мама – с не растраченной преподавательской силой, бросилась на создание и воспитание лучшего пианиста всех времён ! Таким мальчик виделся своей маме… Что поделаешь – это мировой комплекс всех мам и поделать с этим ничего не возможно, разве что противодействовать этому тихим партизанским сопротивлением… Отец, не желая противоречить любимой женщине, принял мудрое решение: не мешать, но и не позволять насиловать пацана – он сам выберет себе свою дорогу ! Но поскольку мама была хорошим педагогом – Михе прошлось долго её выбирать. Сначала - зачарованный звуками музыки, извлекаемыми мамой из деревянного ящика, называемого пианино и увлечённый мамиными рассказами о успехах и славе великого пианиста, Михась искренне бросился по пути к успеху и славе. И что удивительно – у него получалось ! Видимо гены любящей мамы постарались… Но потом отцовское – терской казак; или мальчишечье - начало брать верх: футбол; рыбалка; купание в речке; дружеские потасовки и удалые драки с соседскими пацанами… И хотя, из-за щупловатого телосложения, часто получаемые им тумаки не отвратили истинного пацана с правильного пути, редкие победы вызывали эйфорию покруче той, которую вызывало правильно исполненное на пианино произведение. Мама, видя что теряет величайшего пианиста, обратилась к мужу, но тот, посмеиваясь в свои прокуренные усы только повторял: Пусть парень сам решит… Добило маму то, что Миха начал с удовольствием разучивать и исполнять военные и патриотические песни, напрочь игнорируя классический репертуар будущего гения музыки. А тут и сестрёнка подросла… Ох сколько она мелких пакостей сделала старшему братцу ! Не со зла, а с обиды: жила себе девочка, в куклы играла, с подружками болтала, через верёвочку прыгала да в "классики"… Не жизнь, а малина ! А тут на тебе - получи…
Вот и сейчас, по привычке – перевела стрелки на меня. Хотя… - тот репертуар, который знал Михаил, прошёл бы здесь на ура, особенно среди парней: мамсиков и размазней в "спецуре" уже не было…
- Мишенька… Так ты ещё и поешь… - раздался сбоку проникновенный грудной голос, который ни с каким другим спутать невозможно. Анастасия Кораблёва – кумир Мишани, собственной персоной… Очаровательная улыбка на губах; голос сирены, увлекающий в гибельные морские пучины; искрящиеся весельем и лёгкой насмешливостью глаза; манящие губы и… - слегка высокомерное выражение лица. Видимое тому, кто сумеет его разглядеть за всей остальной маскировкой…
- Мишенька… - Настя встала напротив "величайшего" пианиста, прижавшись к задней части пианино так, что груди под платьем приподнялись вверх и отчётливо высунулись из под прикрывавшей их материи. Ах ! Ах !! Ах !!! Что с нами делает красота и… гормоны ! Михасик забился во мне в истерике; заметался, требуя выхода к инструменту, желая показать себя во всей красе предмету своего обожания !
Остынь – парниша… - осадил я разбушевавшегося юнца – и чем ты собираешься её покорять ? Бравурными военными маршами ? А томной музыки Моцарта, Шуберта, Шопена ты так толком и не изучил… Возбуждённый спермотоксикозом вьюнош, с горящими глазами, слегка поостыл, но застонал от нанесённой ему душевной раны бесчувственным, бессердечным соседом: Но О Н А же меня ПРОСИТ !!!!!!!!!
Просит – дадим ! – рубанул я в духе Маяковского, который что то там доставал из широких штанин. У нас, кстати – тоже имеется.
Ты гнусный и пошлый тип ! Как ты можешь ?! Такое !! О Н Е Й !!!
Ты ещё скажи: Как можно ЕЙ !… ТУДА !!… ЭТО !!!… Михасик "выпал в "осадок" от моих кощунственных слов и забился куда то далеко-далеко… Вот и славно – хотя бы мешать не будет…
Слышь – Ромео… Ты сиди там, сколько хочешь, но умение своё давить на клавиши мне будь любезен – передай ! А то ведь опозоришься перед своей, недоступной простому смертному, богиней ! По мышцам скользнуло что то, слегка ощущаемое, а голову овеял лёгкий ветерок.