Владислав Груздь
КАЗУС БЕЛЛИ ИЛИ ЦЕЙТНОТ РЕЗИДЕНТА
Роман
ГЛАВА 1
Грохот, топот ног и расстрельные автоматные очереди. Противник везде. Отовсюду выглядывают испуганные лица, но в руках автоматы. Палят в свет, как в копеечку. Крестьяне, пушечное мясо, за которыми, как за подготовленным к убою стадом баранов, скрываются расчетливые боевики. По бетонным стенам шаркают рикошеты. Среди грохота автоматов вдруг тяжело ухает мощный взрыв.
Это похоже на землетрясение. Впечатление, словно взрыв звучит внутри головы. Туннель содрогается будто живой. Наконец-то подорвана электроподстанция бункера. Свет гаснет, за ним отключается вентиляция, и все погружается в ад. Кромешная тьма, оружейные вспышки, вопли раненных… Горячая взрывная волна подняла в воздух плотный клуб серой бетонной пыли. Все отхаркиваются, отплевываются, трут запорошенные глаза. Кто-то кричит, сраженный своими же. Отовсюду звучит чужая речь — гортанная бессмыслица вязи, переходящая в вой…
Граната вперед, за ней — короткая очередь из автомата. Вслед за первой — вторая граната, ее сменяет длинная очередь. Выстрел подствольника, шумовая граната, и опять короткая очередь в тех, кто устоял на ногах.
Хаос. Ничего не понять. Визг, вой, улюлюканье. Крестьяне сломлены и дезориентированы. Кто из них еще жив, в сполохах света с удивлением таращат глаза на невиданных доселе пришельцев в серых от пыли балахонах, в масках и респираторах. Из мембран респираторов раздается то ли хрип, то ли хрюканье. Крестьяне бросают оружие, падают ниц и завывают на самых высоких нотах:
— Шайтан! Шайтан пришел!..
Вопль подхватывают другие, и по туннелю несется:
— Шай-тан!..
На первые роли теперь выходят боевики, не бросившие оружие и продолжающие стрелять. Они напуганы до полусмерти завываниями крестьян, но их удерживает дисциплина.
В ответ раздается рев огнемета. Длинный желто-красный язык, как голодный зверь, рвется вперед. Он лижет серые стены как леденец, оставляя после себя смерть, сажу и копоть. Неправдоподобно быстро вспыхивают несколько живых факелов, перекрывая своими истошными воплями стоящий в туннеле грохот. Под этот аккомпанемент взрывается еще одна шумовая граната, за ней — боевая, и снова безостановочный треск автоматов.
В туннеле уже нечем дышать. Гарь, пыль, дым… Все что угодно за глоток чистого воздуха, но его здесь почти не осталось. Глаза застилает красная пелена. Пот, стекающий под маской с лица, подступает к губам.
Плевать! Гранату вперед, короткую очередь, за ней другую. Палец будто прирос к крючку автомата.
Надо только пробиться к свету, там — помощь.
Из-за спин значительно поредевших боевиков в атаку включилась личная гвардия шейха. Опять взревел огнемет. Прокаленная серая пыль носится в воздухе, оставляя на форме черные точки подпален…
Воспоминания…
Иван Белборода долго сидел с закрытыми глазами, внимательно вслушиваясь в ровный монотонный звук двигателей подлодки.
Та памятная операция возмездия на Ближнем Востоке была сложной боевой задачей. Требовалось уничтожить руководство организации международных бандитов, поднявших руку на наше посольство. К сожалению, захваченные в заложники дипломаты были убиты бандитами еще в день захвата, поэтому спасать уже было некого…
Белборода встряхнулся, отгоняя воспоминания прочь. Он раскрыл глаза и посмотрел на своего напарника.
Его жесткий оценивающий взгляд заставил майора Волошина поежиться и ощутить непонятное беспокойство. Стараясь приободриться, он с вызовом поднял голову и открыто встретился с прищуренными глазами полковника, но тут же пожалел об этом.
Взор Белбороды сверлил его, словно бурав, и майор поспешил отвести взгляд в сторону. Чувствуя себя не самым лучшим образом, он неловко сложил руки на коленях и, наконец, осознал в полной мере, что никакая награда не компенсирует той опасности, которой он подвергался, участвуя с полковником в одной операции.
— Расслабься.
Застывшее лицо командира на миг смягчилось, в уголках рта промелькнула ухмылка.
— Не дрейфь, все будет тип-топ.
Волошин окинул украдкой невысокую крепко сбитую фигуру Белбороды, ладно обтянутую полевой формой без знаков различия, и быстро покачал головой.
— Никак нет, товарищ полковник. Я не боюсь, — пожав широкими плечами, он выдавил из себя через силу подобие улыбки и повторил уже для себя: — Я не боюсь. Все в порядке.
— Ну, вот и отлично. Расслабься, потом будет не до этого.
Майор понимающе кивнул и опустил голову. Он клял все на свете, что по собственной воле, очертя голову, ввязался в подобную историю. Осознание этого действовало на него угнетающе. Стиснув добела огромные кулаки, он нервно вздохнул.