Возле нужного склада Педро нашел знакомого грузчика. Им был аргентинец неопределенных лет, обладавший грушевидной фигурой. Звали его Карлосом. Он носил мушкетерские усики и был обременен большой семьей, в которую, кроме него, детей и жены, входило огромное количество всяких дальних и близких родственников. В этом конгломерате существовали: тесть с тещей, шурин с женой и семейством, и даже какой-то непонятный троюродный племянник самого Карлоса, являвшийся – по своей сути – отпетым бандитом.
Карлос же умудрялся без особого труда справляться со всей этой компанией. Теща у него торговала на рынке рыбой, которую тесть покупал у браконьеров. Шурин продавал велосипеды, украденные племянником, а жена шурина принимала роды в рабочем квартале, благо – у нее имелось ветеринарное образование.
– Привет, Карлос, − поздоровался, тяжело дыша, Гонсалес.
– Привет, Педро, − ответил тот. – Что-то ты плохо выглядишь. Случилось чего?
– Да. Мне срочно нужно пробраться на корабль, отплывающий в Чили.
– А на Луну тебе не надо? – Карлос начал смеяться.
Гонсалес настойчиво повторил:
– Я говорю серьезно. Мне действительно нужно в Чили.
Грузчик перестал смеяться, задрал удивленно брови, и спросил с интересом:
– Ты что, убил кого-нибудь?
Педро решил соврать:
– Да, убил. Полицейского.
– Ты что, спятил? – испугался Карлос. – Не знаю, чем тебе помочь…
– Мне нужно забраться в один из ящиков с консервами.
– У них замки опломбированы.
– Можно оторвать пару досок, а потом опять забить.
Карлос покачал головой:
– Нет, я таким делом заниматься не буду. Обвинят в воровстве и выгонят с работы. А сейчас попробуй ее найти. Кто моих детей кормить будет? Ты? Нет, нет, нет…
Гонсалес выругался на незнакомом Карлосу языке и полез рукой себе за пазуху. Он снял с шеи тканевый мешочек, развязал тесемку и вынул из него несколько влажных и мятых купюр. Пару дней назад Гонсалесу повезло наткнуться на пьяного в стельку английского матроса. Тот мирно спал в углу у одного из складов. Педро с легкостью обчистил его карманы, и теперь эти деньги совал Карлосу.
– Это что за валюта? – поинтересовался грузчик, внимательно разглядывая банкноты.
– Английские фунты, − с нетерпением ответил Гонсалес.
– А сколько здесь?
– По курсу – около двухсот долларов. Возьми, больше у меня нет.
У Карлоса довольно округлились глаза:
– А в банке их меняют?
– Конечно, но можешь поменять у Диего с двадцать четвертого склада.
– Диего – жулик! Нашел, чего советовать. Уж лучше в банке. Гонсалес опять выругался и спросил:
– Так ты согласен мне помочь?
Грузчик добродушно улыбнулся и ответил:
– Хорошо. Вот только ящик забит банками доверху. Придется часть выгрести.
Он ушел и вернулся через пять минут, толкая перед собой большую и вместительную тачку, в которой громыхали монтировочный ломик и молоток.
– Вот, − сказал аргентинец. – Придется пойти на воровство. Не выбрасывать же консервы. Но чего только не сделаешь ради приятеля… Ступай за мной.
Карлос пошел к причалу, у которого в ожидании погрузки на платформах высились пирамиды ящиков. Педро двигался следом за ним.
Завернув в какой-то темный угол, они остановились между двух внушительных штабелей, и грузчик спросил:
– Тебя в какой ящик лучше засунуть? С говядиной или свининой?
– Какая разница? – удивился Гонсалес.
– А такая. Сколько сухогруз будет болтаться по морю? Неизвестно. Может быть, еще в какой-нибудь порт зайдет. Есть ты что будешь? Многие свинину не любят…
– А-а-а, ну, тогда лучше говядина.
– Правильно. В говядине и желе побольше. Не так сильно пить будет хотеться.
Карлос повернулся лицом к ящикам, стоящим один на другом, и стал смотреть на маркировочные этикетки. Наконец, он выбрал нужный, влез наверх пирамиды, оторвал монтировкой две доски и сказал Педро, наблюдавшему за ним:
– Лови банки и складывай в тачку.
Гонсалес кивнул головой. Карлос, проворно работая руками, принялся бросать вниз килограммовые железные консервы, разукрашенные яркими наклейками. Педро еле успевал их ловить. Спустя пять минут работа была закончена, и грузчик поманил нищего пальцем. Тот вскарабкался вверх и осмотрел приготовленное для него место. Ящик был довольно большим. В ширину и длину – два метра, и в высоту – метра полтора. Гонсалес улегся в нишу, свободную от банок, и спросил: