Когда Бенчеки уходят, я набираю телефон полицейского участка и прошу позвать Рэнди Гривола. Рэнди долгое время был моим напарником, только он на десять лет меня младше. Я, конечно, сообщаю ему, что Бенчеки меня наняли, и прошу по старой дружбе поделиться информацией по пропаже Лили. Рэнди спрашивает, не сошел ли я с ума.
Крамер умолк.
— Мы слушаем, Ларс, — сказала Вероника.
Бывший полицейский выпрямился на стуле.
— До сих пор не могу понять, почему я помню только его усы, — сказал он. — Помню рыжие усы Рэнди, аккуратной такой щеточкой над верхней губой, а его самого — нет. Ни цвета глаз, ни формы носа, ни какой он — высокий или нет. Будто мы никогда не служили вместе. А мы служили. Будто мне сказали, что Рэнди Гривол — это лишь усы, понимаете? Я встретился с ним в кафе «У Люси». И знаю, что встретился, знаю, что был в кафе, мы даже поговорили о том, что дело с дочкой Бенчеков — дохлое, и скоро его возьмет к себе федеральное бюро, но не помню ни одной детали. Ни какое было меню, ни сколько там находилось посетителей, ни в чем был Рэнди…
— Странно, — произнес Лемгюйс.
— Что? — спросил Крамер.
— Получается, что в то время, которое составляет, по вашим же словам, полноценное ваше существование, вы все равно не помните все до мелочей.
— Да, наверное.
— Это, возможно, важно, — сказал Лемгюйс.
— Tiene más tiempo, — проговорила вдруг Мария Санчес и крепче обхватила свою сумку.
— Это э-э… испанский? — спросил Лемгюйс, растеряно оглядывая сидящих.
Он не знал испанского. Эрчкер с улыбкой пожал плечами.
— Мария сказала, что у Ларса было больше времени, — пояснила Вероника. — Она понимает по-английски, но плохо говорит.
Лемгюйс наморщил лоб.
— В смысле, больше времени?
— Я думаю, — сказала Вероника, — это от того, что у Ларса его событие растянуто на несколько дней, поэтому случаются какие-то выпадения. Мой случай сконцентрирован на десяти минутах, поэтому он так детализирован.
Мария закивала со своего места.
— Интересно, — сказал Лемгюйс.
— Потом я нахожу себя в автомобиле, — сказал Крамер. — Рэнди передал мне материалы дела о пропаже Лили Бенчек. Там всего десять ксерокопированных страничек. Опросы живущих на Третьей и Гаррисона, осмотр места предполагаемой пропажи.
Я изучаю показания, отчет офицера Финли, которого тоже совсем не помню. Я ищу, за что можно зацепиться. Предположительно, Лили Бенчек видели проходящей по Третьей в два часа пятнадцать минут. Грузчики, доставлявшие мебель некому Олафу Бьернасону, узнали ее, потому что она с минуту наблюдала, как они на ремнях вытягивают бюро из фургона. Кто-то шикнул на нее, и девочка, пожелав всем хорошего дня, пошла по Третьей дальше. Но на Гаррисона так и не появилась.
Это примерно четыреста ярдов. Десять домов с одной стороны и одиннадцать с другой. Два магазинчика — кондитерский и хозяйственный — находятся на углу у перекрестка, слишком далеко, чтобы что-то разглядеть из окон. На хозяйственном установлены две видеокамеры, но одна стережет задний двор, а другая смотрит на узкий участок перед дверью. Из двадцати одного дома примерно треть свободны, и большей частью находятся в собственности у местного банка. Двери и окна нигде не вскрыты. Что еще? На перекрестках стоят две полицейские камеры, фиксирующие нарушения скоростного режима и автомобильные номера. Ни на одной Лили Бенчек не попала в кадр, то есть, дорогу по переходу она не переходила. Да, по подозрительным автомобилям…
Крамер задумался.
— С помощью жителей и тех грузчиков, что нанял Бьернасон, — сказал он, — было определено, что в промежутке от двух пятнадцати до двух тридцати…
— Простите, — подал голос Лемгюйс, — а время пропажи было установлено точно?
Бывший полицейский кивнул.
— Да. В два тридцать одну Зои Бенчек вышла встречать дочь на Гаррисона и прождала ее около получаса. А потом пошла по Третьей. Подозрительных машин было четыре. Один минивэн, пикап и два седана. Минивэн простоял два дня, пока за ним не явился хозяин, пикап оказался автомобилем приехавшего на вызов сантехника, седаны вычислили по опросам, и оба владельца оказались с алиби.
— Значит, дома…
— Обыски домов и прилежащих территорий не дали ничего. Ни следа. Девочка, которой просто некуда было деться на прямой, как стрела, улице, растворилась в воздухе.
— Так может это не маньяк? — предположил Лемгюйс.
— Через неделю после пропажи ее нашли. Добровольцы прочесывали окрестности и обнаружили труп на берегу реки в миле от города.
— Quinta víctima, — прошептала Мария и перекрестилась.