С минуту все молчали.
— А я решил, знаете, что? — посмотрел на Лемгюйса Крамер. — Я решил повторить ее маршрут. Не давало мне покоя это исчезновение. Как это — среди бела дня и без свидетелей? Не в мешке же убийца ее выволок? Кто бы ему дал? И я это четко помню: солнце, жара, и я иду по Третьей. Сдерживаю шаг, подстраиваюсь под детский. Мысленно машины расставляю: здесь грузчики с «Фордом», здесь один из седанов, дальше минивэн. Еще оцениваю, где стоят пустые дома и где я выпаду из поля зрения всех, кто может посмотреть в мою сторону. Мрачное отчаяние одолевает меня. Но тут…
— Грузчики! — воскликнул Лемгюйс.
Он почувствовал себя детективом, идущим по следу. Книжка в кармане как пистолет. Не магнум опус, а просто «магнум».
— Нет, — качнул головой Крамер. — Это глупо. Но я вижу то, что не заинтересовало моих бывших сослуживцев. Я вижу канализационный люк. Пять или шесть штук таких люков впрессовано в дорожное полотно у тротуаров. Они совсем не заметны, и, видимо, поэтому никто даже представить не мог, что их можно сдвинуть, открыть ствол колодца и заманить туда, скинуть туда Лили Бенчек. На одном из люков я вижу царапины. Кто-то поднимал его с посадочного гнезда. Прошло уже семь дней, и у меня нет уверенности, что царапины относятся к тому временному промежутку.
Но что подозрительно — здесь стоял минивэн, напрочь закрывая люк от взглядов с перекрестка. Два дома напротив и один прямо перед минивэном продаются, то есть, пусты.
По Третьей редко ходят, а от проезжающих мимо автомобилей люк легко закрыть телом, изображая, будто копаешься в двигателе под капотом. И сразу приходит вывод, что водитель минивэна и есть та двуногая тварь, что убивает девочек. Я думаю, чем он мог заманить Лили Бенчек, чтобы она остановилась хотя бы на несколько секунд? Мне приходит в голову, это мог быть котенок или щенок, привязанный в колодце к одной из перекладин.
Девочка, слышишь, кто-то мяукает? И только ребенок нагибается к горловине, как тварь скидывает ее вниз. Возможно, предварительно вырубает ударом в затылок. Это быстро. Это не занимает и двух секунд.
Что дальше? Дальше маньяк спускается в канализацию сам, оставляя минивэн как гарантию собственной непричастности. Как можно подозревать того, кто не укатил с места преступления? Опустить люк на место за собой для здорового человека дело еще пяти секунд. Бесследное исчезновение Лили Бенчек в результате происходит менее, чем за полминуты. Но, скорее всего, маньяк укладывается секунд в десять.
Я чувствую, что это хорошая версия. Я ищу, чем бы подцепить люк. Найденная мной деревяшка с треском ломается. Тогда я бегу к остановившемуся через улицу автомобилю. Испуганная женщина позволяет мне позаимствовать в багажнике ее «шевроле» монтировку и соглашается позвонить в полицию Рэнди Гриволу или любому другому офицеру. Я возвращаюсь к люку и после нескольких попыток, сорвав ноготь, все же выковыриваю его из гнезда и сдвигаю в сторону. Из колодца идет теплый, затхлый воздух. Железные скобы окунаются в полумрак.
Я спускаюсь.
— И? — спросил Лемгюйс, не вытерпев.
— Все, — выдохнул Крамер. Глаза у него сделались больными. — Дальше я не помню. Сколько не пытаюсь…
— Как же это? — оглянулся на Веронику Лемгюйс. — А маньяк?
Вероника пожала плечами.
— Может быть, он поджидал там, внизу? — спросил Лемгюйс Крамера. — Стукнул вас чем-нибудь.
— Поджидал неделю? — усмехнулся тот. — К тому же я жив, что со стороны маньяка является не очень разумным поступком. Нет, просто… просто… — Его голос дрогнул. — Просто все кончилось.
— Это невозможно, — заявил Лемгюйс.
Что-то пробормотала Мария. Бывший полицейский, сжав кулак, принялся постукивать им по колену.
— Думаете, я не пытался? — спросил он. — Каждый божий день! Знаете, почему я здесь, а не в Скоттсвиле? Потому что там я ничего не помню! И меня никто не помнит! Мой родной город был мне родным всего несколько дней, когда эта история с Лили Бенчек…
Он мотнул головой.
— Мертвая Лили рвет мне душу, — прошептал Крамер. — Но я не помню, что было после. Не помню. Я, должно быть, упустил ублюдка и сошел с ума.
— А Рэнди Гривол? — спросил Лемгюйс.
Крамер неожиданно хохотнул.
— В полицейском участке Скоттсвиля не знают никакого Рэнди Гривола.
Как и обещала, Вероника напоила Лемгюйса кофе. Он был у нее в термосе.
После истории Крамера собрание окончилось. Билли Эрчкер попрощался первым. Бывший полицейский ушел вторым. Мария какое-то время еще сидела пожилым нахохленным воробьем, словно забыв, зачем пришла, но потом вдруг поднялась и, сказав «Gracias», пропала в коридоре.