Перевод М. Самаева
Перевод Ю. Петрова
Перевод Ю. Петрова
Перевод Ю. Петрова
41
Стр. 61. …
42
Стр. 63.
Спрашиваю сердце: посоветуй,
где найти цветов дивнодушистых?
У кого спросить?
Блестку-изумрудинку-колибри,
птичку-муху? Или золотинку —
бабочку? Кого?
Может, им известно, где раскрылись
венчики цветов дивнодушистых?
Кинусь в лес сине-зеленых елей
и цветов огнистолепестковых.
Там под гнетом рос лучеобильных
венчики к самой земле пригнулись,
радуя своими лепестками.
Может быть, угодно будет им
в том лесу глазам моим открыться?
Я б набрал их полную накидку,
одарил бы самых благородных,
самым знатным я принес бы радость.
Здесь они, цветы: не говор гор —
песню их священную я слышу
около реки зеленоструйной,
у ключа с лазурною водою.
Он поет средь камешков, а вторят
птица-бубенец и пересмешник.
Звон гремушек разукрашен птичьим
пересвистом,
воздает хвалу владыке мира
песенным узором.
Говорю им: «О, простите, птицы!
Я мешаю петь вам, вопрошая».
Все умолкло, а потом я слышу
блестку-изумрудинку-колибри:
«Что, певец, ты ищешь?»
Отвечаю ей своим вопросом:
«Где найти цветов дивнодушистых?
Одарил бы я цветами теми
вам подобных».
Много птиц ответить пожелало:
«О певец, тебе мы путь укажем,
только одари цветами теми
благороднейших и с нами схожих».
И они дорогу указали
в недра горные земли-опоры-нашей,
в цветоносные ее глубины.
Там под гнетом рос ярколучистых,
несравненные своим нарядом,
в радужном тумане лепестки
щедроароматные склонялись.
И я слышу: «Рви их, о певец,
сколько пожелаешь, сколько надо
для подарка
благороднейшим и с нами схожим,
радующим взор владыки мира».
Я сбирал цветы в свою накидку,
щедроароматные, усладу
сердца,
и, цветы срывая, говорил я:
«Я один проведал это место,
но своим друзьям его открою.
Я приду еще сюда с друзьями,
и цветов нарвем мы много-много.
Мы придем сюда в любое время
за красой их и благоуханьем.
Вместе с песнями мы поднесем их
самым знатным, самым благородным
из мужей земли орлов и ягуаров.[41]
Этими прекрасными цветами
я украшу самых благородных,
всех наизнатнейших увенчаю,
а потом я их повеличаю
песней,
и ее услышит тот-кто-с-нами».
А незнатным никаких подарков?
Где им взять цветов дивнодушистых?
Может, им сойти со мною в недра
цветоносные земли-опоры-нашей?
Разве им, сносящим только беды,
им, злосчастным, ничего не надо?
Лишь прислуживать тому-кто-с-нами?
Вспомнятся цветы земли священной,
и заплачет сердце от печали.
Смертные, не здесь, не на земле
благодать ищите:
нас в конце пути земного ждет
край счастливый.
Там я был и вместе с хором птичьим
пел, дивнодушистыми цветами
услаждался.
Только там цветы врачуют сердце,
веселят, пьянят благоуханьем,
веселят, пьянят благоуханьем.
* * *
Песен твоих изумруды нижу я,[42]
из песен я делаю ожерелье,
тверда золотая оправа песен,
ими себя укрась.
Ничто не сравнится с твоим богатством!
По двое вскинуты перья кецаля,
стройно колышутся, вверх устремляясь,
черно-зеленые, красные —
ими
ты барабан украшаешь свой.
Ничто не сравнится с твоим богатством!
* * *
Граню изумруды и золото лью
для изделий, —
это песня моя.
В золото изумруды одеты, —
это песня моя.
Гранями камня город расцвечен
на лесной горе Колибри.
Мы — ожерелье, и мы — кецали.
Песен твоих изумруды
один к одному подбираю, —
так дружба нас на земле единит.
* * *
Солнце — в гербе твоем, а во владенье —
горе и муки. Пой же, певец.
Песен-цветов твоих яркая радуга
радует сердце мое.
вернуться
вернуться