В лучезарных водах озера смешались
изумруд и злато; проплывает с криком
селезень прекрасный:
на волне колышась, он хвостом сияет.
Я тоскую сердцем далеко´-далёко
от родного дома.
Но дана судьба мне — петь и мои песни
украшать цветами.
На цветы гляжу я, сорванные мною,
и пьянеет сердце: где бы ни бродил я,
в нем тоска и слезы.
Изумруд — для взора, благовонье
для души — ты, песня.
Только б в моих пальцах лепестки не вяли.
Вы, цветы и песни, точно ожерелья
из камней ценнейших.
Будем веселиться, други! Ведь не вечно
на земле мы живы.
Плачу: одинокий в тайный край уйду я,
и цветы оставлю, и покину друга.
Радуйся, покуда жив и слышишь песню:
для тебя пою я.
Об одном лишь плачу я, певец: не будет
в доме солнца песен.
Не для звуков дивных и цветов прекрасных
ты, обитель мертвых.
Там они вовеки не переплетутся,
Даже знатным, други, не забрать с собою
украшений, песен и своих отличий.
ПЕСНЯ СИРОТСТВА
Перевод М. Самаева
Ничто не в силах утешить сердце.
Как жить на свете?
В отчизне песен родились предки
для жизни новой.
Пока страдаю я на земле,
там, в жизни новой,
их собирает ли в тесный круг
веселье празднеств?
Не знаю — песню мне пробуждать
и возносить ли?
Здесь нет их больше.
Здесь нет их больше, где барабаны.
Покинут всеми,
один в тумане лежать я буду.
А сердце спросит: одна земля
дана нам, смертным,
для пребыванья?
И лишь страданья переносить
познавшим в жизни одни печали?
Где разыскать мне и где нарвать
цветов душистых?
Я сорван буду подобно им.
Сюда вернусь ли?
Иль, вновь посеян, в отца и мать
опять войду я своею плотью?
И как початок я зазернюсь и сладкосочным
плодом созрею?
А слезы льются: одни мы,
нас осиротили.
Как путь найду я в отчизну мертвых?
В страну забвенья, куда сойдут
все друг за другом?
Там, по преданьям, опять живут.
Но правда ль это, — увы, не знаю.
Возможно, это обман души?
В свои лари навеки прячет
нас жизнедатель.
Смогу ли встретить своих родных
в краю туманном?
Впериться взором в отца и мать,
их поприветить
и даже песню от них услышать,
услышать слово,
какого здесь мне так не хватает?
Как безутешно здесь сироте и одиноко.
ПРИЗРАЧНАЯ ДРУЖБА
Перевод М. Самаева
Я грибное пил вино,[55] сердце плачет.
Только мучусь на земле я, злосчастный.
Все-то думаю, как мало изведал
на земле услад-утех я, злосчастный.
Пред глазами вижу смерть я, злосчастный.
Что мне делать? Не найти мне спасенья.
Вы во гневе замышляете что-то.
Разве мы не одного ожерелья
драгоценные каменья? Отчего же
ничего не могу я поделать?
Вы во гневе замышляете что-то.
Друг мой, друг мой, несомненный, неложный,
мне в друзья предназначенный свыше,
может, с наших мы цветов захмелели?
Что же, други, не скорбите вы сердцем?
Вы же знаете, как я это знаю:
наша жизнь уйдет — ее не воротишь.
Всякий смертный спустится однажды
в край непостижимой тайны.
На земле лишь узнаём мы друг друга,
здесь мы гости.
Кто во гневе, тот радости не знает.
Жизнь украсьте миром и весельем —
ведь земля так просторна!
Не ищите себе смерти, о други!
Вот бы и она про нас забыла!
Ведь живем мы все с разбитой душою:
нас выслеживают, нас подстерегают.
Так не раньте же себе сердце,
не живите на земле понапрасну.
Не ищите себе смерти, о други.
Вот бы и она про нас забыла!
вернуться
55
Стр. 89.