КОЛЫБЕЛЬНАЯ АУИСОТЛЮ[56]
Перевод М. Самаева
Начиная песню посреди цветов,
на руки возьму я моего малютку,
перепеленаю —
нынче заслужил он покачаться.
Поиграй цветами, поиграй гремушкой
и не плачь, Ауисотль.
Мне ли не баюкать, девушке, тебя,
маленький Ауисотль.
В колыбели из щитов ты будешь
за моей спиною, сын войны, качаться.
Раздадутся зовы бубнов, и я горько
по тебе заплачу, сын войны цветущей.
Из цветов душистых молоко грудное
у меня, малышка-воин Ауисотон.[57]
Спишь ты, а сердечко нежится цветами,
мой малышка-воин Ауисотон.
Мел готовят, перья, будут наряжаться;
и с цветами плачей там цветы сраженья
вдалеке задвигались-заколыхались
на стенах Атлишко.[58]
Как цветы воины начнут сплетаться,
наберут букеты воины из Чалько,
широко простерлось священное древо,
шум-движенье на стенах Атлишко.
Ты не плачь, тебя я, мальчик, спеленаю.
Как тебе удобно будет в колыбельке.
Вот отец вернется, тебя покачает.
Я тебя растила, и я сердцем чую:
твой отец вернется, тебя покачает.
Не расти так быстро — скоро ты напомнишь
брата, будешь точно брат Ашайакатон.[59]
На земле лишь девственность нам радость
да утехи плоти — не расти так быстро:
будешь точно брат Ашайакатон.
Что же ты, глупышка, рта не закрываешь?
Мой малыш желанный просится на руки?
Я возьму малютку, сладко приласкаю.
Ты уймись-утихни, мой малыш желанный.
На тебя цветы взглянули — загляделись:
так хорош собою мальчик Ауисотон.
Ты уймись-утихни, мой малыш желанный.
Точно щит, узором лик свой разукрашу:
так нам, мексиканкам, повелел обычай,
и пускай рисунок дым войны покроет —
так желают боги, кем наш облик слеплен.
Как цветы сраженья, мой узор оценят…
БУКЕТ ПЕСЕН-ЦВЕТОВ[60]
Перевод М. Самаева
I
Прихожу я, улыбчивый, радостноликий.
Как цветы, мои песни сплелись
и раскрылись.
Поднимается белый цветок у жилища,
где живешь ты, где трубы рокочут
и блещут скрижали.
Начинается песнь, и цветы ароматом
исходят,
прорастая и жизнь наслажденьем даря.
Ах, цветы изливаются,
жизнь наслажденьем даря.
II
Вот пришел и цветы вам дарю,
дивных песен пьянящий цветник,
я, улыбчиволикий.
Вот к истоку пришел, к роднику,
подарить вам пьянящий цветник
я, улыбчиволикий.
Много разных цветов я принес
для тебя.
Я их столько принес, сколько мог.
Я с корнями их рвал для тебя.
У жилища, творец, твоего
посажу их — они прорастут,
ароматом струясь.
Жизнедателя мы усладим и тебя,
цветоносная мать.
В солнце плещется птица кецаль,
и топорщутся крылья ее:
так, взойдя на скрижалях,
зацветает посев.
III
Одеянье из хлопка, кролик, олень — это я,
окровавленный кролик, олень большеглавый
и песнь — это я.
Мы раскроем скрижали цветущие,
в них песни найдем,
теми песнями, бог, мы в праздник
восславим тебя.
Распростерлось священное древо,
цветами струясь.
Здесь сойдясь, мы увидим: в ветвях его
дивный фазан
бога чтит, и мы тоже почтим,
песнь к нему вознеся.
Из жилища его я услышал ответ —
где при нем нам плясать,
где веселье творить.
IV
Точно дрозд несравненный,
я, улыбчиволикий,
изливаю лады своих песен.
Точно дрозд несравненный,
я струю мои песни,
подбирая к оттенку оттенок.
Окровавленный кролик, исходя, обагряет
у ручья лепестки. О знатнейшие, вот он.
вернуться
56
Песня, которую молодая девушка-нянька поет младенцу Ауисотлю — будущему правителю Теночтитлана в 1486–1502 гг. Ауисотль стал чрезвычайно жестоким повелителем. Даже теперь мексиканцы называют жестокого и вспыльчивого человека «ависоте».
вернуться
58
Стр. 92.
вернуться
59
вернуться
60
Это загадочное произведение, по всей видимости, представляет собой собрание песен, которые поочередно поют обитатели Тлалокана: улыбчиволикий, олень с календарным именем Два-кролик, и Чауичалоцин (Светящийся попугай). Песни даются в сокращении.