У детей народа были познанья и снадобья, в них не было злобы. Они отличались здоровьем и набожностью, не болели, не знали ни ломоты в костях, ни лихорадки, ни оспы, ни болей в животе и в груди. Была их осанка пряма. Но появились цули и все сокрушили. Они учили страху, они губили цветы, они из цветка высасывали жизнь, чтобы прибавить ее к своей. Они убили цветок Накшит-Шучитля.[145] Исчезли жрецы, которые нас учили. И вот настало иное время, и принялось владычить, и явилось источником нашей смерти. Без жрецов и познаний, без отваги и без стыда — все уравнялись. Не стало ни великой мудрости, ни слова, ни поученья вождей. Не помогали здесь чужие боги. Цули пришли лишь затем, чтобы погубить солнце! И дети их детей среди нас остались, и к нам от них перешла только их тоска.
[146]
ХАЙЛИ В ЧЕСТЬ ВИРАКОЧИ
[147]Перевод с кечуа Ю. Зубрицкого
Основа жизни,
о Виракоча!
Бог вечно близкий,
хозяин одежд,
излучающих сиянье!
Бог творящий!
Бог охраняющий!
Создающий все сущее
наречением имен:
«Это пусть будет мужчиною,
это пусть женщиной будет!»
Существа,
созданные тобою,
которым ты предначертал движенье,
пусть живут свободными,
не зная страданий.
Где ты, солнцеликий?
Вне мира?
Рядом с миром?
В центре мира?
Среди туч?
Среди теней?
Услышь меня,
отзовись мне!
Позволь мне жить
до конца времени,
долгие годы.
Позволь мне подняться
на твоих дланях.
Дай мне силы,
если устану.
Где бы ты ни был,
о Виракоча!
Хайли
Перевод с кечуа Ю. Зубрицкого
Над землей рассветает,
землю свет покрывает,
чтоб хвала возносилась
творцу человека.
И высокое небо
с лика тучи снимает,
чтоб покорно склониться
пред создателем мира.
Ветер мчится к деревьям,
ветви их выпрямляет,
ветви их направляет
прямо к Верхнему миру.[149]
А на ветках зеленых
птицы песни щебечут.
В этих песнях пичужки
Пачака´мака[150] славят.
Все луга и поляны
покрыты цветами,
возносящими к небу
свои ароматы.
А на глади озерной
и в глубинах безмерных
рыбы танцы заводят —
радость их бесконечна.
Реки, с гор низвергаясь,
водопадом грохочут.
Так они прославляют
его — Виракочу.
Камни, горы, ущелья
Виракоче покорны;
змеи, жители леса,
перед ним распростерлись.
Быстроногий гуанако
и викунья с вискачей[151]
рядом с ним замирают,
внемля богу в смиренье.
Так и сердце мое
с каждым новым рассветом
благодарность возносит
создателю мира.
МОЛИТВА МАНКО КАПАКА
[152]Перевод с испанского М. Самаева
О владыка бог,
мощный корень мира,
кто решает — мужем
быть или женою,
кто один на свете
горных вод хозяин,
повелитель града,
где ты обитаешь?
Зреть тебя смогу ли?
В вышине, внизу
или посредине
прячется престол
высшего судьи?
О, услышь меня,
ты, кто распростерт
в океане неба,
кто в морях земли
искони живет.
Повелитель мира
и людей создатель,
жадными очами
зреть тебя желаю,
как Великий Инка.[153]
Лишь тебя увижу
и узнаю,
знак подам
и постигну —
ты меня увидишь,
ты меня узнаешь.
Нет, не просто так
солнце и луна,
осень и зима,
ясный день и ночь —
по веленью свыше
и по предсказанью
чередой
к нам приходят.
вернуться
Стр. 186. Накшит-Шучитль — обожествленный майя предводитель тольтеков Кецалькоатль, завоевавший в X веке Юкатан. Цветок Накшит-Шучитля — жреческая мудрость.
Р. Кинжалов
вернуться
Отсутствие развитой письменности у инков-кечуа, а также запрет, наложенный испанскими завоевателями на исполнение традиционных песнопений, связанных с исконной мифологией и обрядами индейцев, предопределили то, что древняя поэзия кечуа сохранилась плохо. Отдельные ее образцы включили в свои сочинения такие историки, писатели — испанцы, метисы и образованные индейцы, как Кристобаль Молина «Эль Кускеньо» (из Куско) («Сказания и обряды инков», около 1576 г.), Фелипе Гуаман Пома де Айала («Первая новая хроника и доброе правление», 1613), Инка Гарсиласо де ла Вега («История государства инков», 1617), Хуан де Санта-Крус Пачакути («Повествование о древностях королевства Перу», XVII в.) и другие. Ряд образцов кечуанской поэзии содержит знаменитая драма «Ольянтай», написанная на латинице на основе древних преданий в колониальный период, и некоторые антологии XIX века.
Среди собирателей народной поэзии кечуа в XX веке выделяются такие перуанские и боливийские фольклористы и писатели, как А. Виенрих, Х.-М.-Б. Фарфан, X. Лара, Х.-М. Аргедас и другие.
вернуться
Стр. 189. Хайли — жанр древней кечуанской поэзии, в данном случае — священный гимн.
Виракоча — создатель мира и цивилизации, одна из ипостасей многоликого верховного бога инкско-кечуанского пантеона.
вернуться
Еще один образец священного гимна-хайли, обращенного к Виракоче.
вернуться
Стр. 191. Верхний мир. — Согласно мифологическим представлениям инков-кечуа, вселенная состояла из трех миров: Верхнего мира — местообитания богов, куда после смерти уходят безгрешные и достойные; Нижнего мира — местожительства людей и обители соблазна; Внутреннего мира, куда уходят после смерти грешники.
вернуться
Пачака´мак — верховный бог, творец мира и света (он же Виракоча).
вернуться
Стр. 192. Гуанако и викунья — животные, родственные ламе.
Вискача — грызун, живущий в земляных норах.
вернуться
Стр. 193. Манко Капак — легендарный основатель инкско-кечуанского государства, завоеванного в XVI веке испанцами.
вернуться
Стр. 194. Великий Инка (Единственный Инка). — Это имя носили правители инкско-кечуанского государства Тауантннсуйо, возглавлявшие замкнутый клан «инков по крови» и считавшиеся олицетворением верховного бога на земле.