Утих шум торжественной процессии, но не возбуждение горожан. Удаленная от центров власти Сеговия ликовала, приветствуя коронованных особ. Сердца в провинции горячей сердец столичных. Приехав в древний этот город, монархи рассчитывали делом доказать равную приязнь своим подданным во всех областях Испании. Велики надежды на равенство – остановит вражду и родит дружбу.
Высокие гости с благодарностью приняли дар от депутации города – золотую вазу, наполненную драгоценными камнями. Лучшей благодарностью дарителям явилось намерение Изабеллы устроить в Сеговии свою резиденцию на целый год. Памятуя о любви человеческой натуры к лести, почету и доверию, королева добавила, что слава государства и благополучие монархов зависят от доброй воли подданных. Она уверена, что они помогут восстановить законность внутри страны ради общего блага. Она не сомневается в отваге рыцарства, защищающего родину от внешнего врага. Довольные депутаты заверили Изабеллу в бесконечной верности.
К встречавшей короля и королеву свите Моралеса присоединился дон Луис Гарсиа. Монархи были наслышаны о его талантах – благочестии и аскетизме. Моралес хотел помочь дону Луису в продвижении карьеры и представил его Фердинанду и Изабелле. Дон Луис безупречно вел беседу с высокими гостями и получил достойный прием. Однако, как и всегда, он возбудил в собеседниках смутное чувство настороженности. Он рассчитывал получить какой-либо пост при дворе, но надежды его не сбылись. Чуждый разочарованию, дон Луис влился в толпу придворных, уповая на терпение и время.
Мари трепетно готовилась к торжеству, которое устраивали коронованные особы в их с супругом гостеприимном доме. В выборе наряда она усматривала важный посыл и лучший посул завоевания сердца королевы. Рассчитывая на свое чутье и вместе с тем весьма доверяя тонкому вкусу мужа, она привлекла его в советчики. Польщенный, он старался быть полезным.
Итак, прекрасные волосы были собраны в виде венца на голове. Белая вуаль из прозрачной кружевной ткани удерживалась брильянтовой диадемой и внизу прикрывала плечи. Платье голубой парчи блестело в свете сотен ярких ламп. Свободные рукава обнажали красивую линию рук. Откинутый назад богато вышитый белый воротник открывал нежную шею. Изящные белые шелковые туфли, усыпанные жемчужинами, завершали туалет – чудесный плод раздумий, обсуждений и решений.
Появление Мари было встречено по-испански темпераментным и нескрываемым восхищением. Моралес представил супругу королевской чете. Мари робко опустила голову и преклонила колено. Монарх смотрел на нее с восторгом, пораженный совершенством красоты. Затем он помог ей подняться и шутя побранил за чрезмерно усердное выражение верноподданности.
Когда Изабелла впервые увидела Мари, глаза королевы увлажнились без всякой, казалось, на то причины. Проницательный взгляд государыни уловил легкую тень на прекрасном юном лице. Едва заметная печаль на нем словно предвещала будущие тревоги королевства. Изабелла сразу прониклась лучшими чувствами к Мари, а та, еще не зная этого, всем сердцем полюбила свою повелительницу.
Как неосновательно, как лукаво мужское мнение, мол, женщина никогда не восхитится женщиной, но лишь зависть и неискренность есть в их взаимных похвалах. Наоборот, тонкость женской души, природные доброта и милосердие, очарование юной красоты девушки и благородный ум зрелой матроны доступны пониманию именно таких, как они сами. В сущности, женщина ближе к идеалу человека, нежели мужчина. И судить о сих высоких материях не дано досужим остроумцам, ибо даже своей невеликой утонченностью сильный пол обязан слабому.
“Мы не станем бранить вас, сеньор за ту ревнивую заботу, которой вы окружили этот драгоценный камень, поместив его в золотую оправу вашего дома” – сказала Изабелла дону Фердинанду, не сводя благожелательного взгляда с Мари. Обласканная высокой особой, Мари справилась со своей обычной робостью и далее с достоинством принимала похвалы и восторги гостей.
“Она слишком хороша, чтобы дышать воздухом двора!” – раздавались голоса. Переполненный гордостью дон Фердинанд смело возражал: “Я не боюсь за свою жену, она так же искренна и верна, как прекрасна и любима!”
“Мы не сомневаемся в этом! Лик и душа Мари равно благородны, беспорочны и чисты. Пятна не украсят идеальную белизну. Посему мы не настаиваем, как прежде, на постоянном присутствии Мари при дворе, где честность не всегда в чести… Святость сохраннее у домашнего очага!” – воскликнула Изабелла.
Надо ли говорить, с какой радостью, с каким облегчением выслушала Мари великодушный вердикт государыни! Моралес сердечно благодарил королеву, а та милостиво и отчасти снисходительно приняла слова признательности, гордая своею силой вершить благодеяния.