“Отец Францис. Хотя она может поклясться и мне. Даже если захочет обмануть – я замечу непременно!”
“Друзей и врагов Стенли навряд ли устроит свидетельство, которое они не слышали!”
“Разве слово Изабеллы есть предмет сомнения? Разве благородные рыцари унизят себя недоверием к королеве? Если Мари подтвердит слова дона Луиса, то дело будет сразу решено, а если опровергнет, то я сведу их вместе, и, не сомневайтесь, Ваше Величество, по выражению лиц, по взглядам, по движению губ я отличу ложь от истины. Мы спасем Мари от лишней боли, и она привяжется ко мне, как к матери и другу. Пусть подданные видят свою королеву в свете милосердия, это нужно и мне, и им, и Испании!”
“Дорогая моя Изабелла! Уже и сейчас королева Кастилии слывет человеколюбивой и справедливой, и добрая эта слава перейдет в века. Пусть будет по твоему желанию. Я извещу Мари о ее обязанности свидетельствовать на суде, а ты предложи ей взамен беседу с глазу на глаз под присягой. Выбор оставим за ней, но ответ ее должен быть быстрым, ибо завтра суд”. Удовлетворенная решением короля, Изабелла поспешила в свои покои. По пути она обдумывала предстоящую беседу с Мари.
Изабелла вспоминала тот разговор с Мари, когда сообщила ей страшную весть. Почему она упала без чувств, выкрикнув имя Стенли? Как случилось, что жена Моралеса оказалась свидетельницей его ссоры с англичанином? Женское сердце Изабеллы угадывало, что Мари скрывает некую романтическую тайну, и королева надеялась, что несчастная проговорится по слабости своей, однако, та не выдала себя ничем. Но при этом Изабелла слишком сочувствовала бедняжке, чтобы допытываться. Королева предложила молодой вдове занимать комнаты поближе к своим покоям, дабы страдалица меньше мучилась одиночеством. Мари с благодарностью приняла приглашение.
Придя к себе, Изабелла собрала для беседы привычный круг приближенных дам. Речь королевы была проста и дружелюбна и вместе с тем полна монаршего достоинства. Не выказывая превосходства, она умела снискать любовь подданных сердечностью и умом. Особым вниманием королевы пользовались молодые девушки. Изабелла ревностно следила за их образованием, и сама старалась вселить в них дух благородства, ибо будущим матерям предстояло воспитывать новое поколение дворянства.
Ближе всех к Изабелле сидела Мари. Бледная, молчаливая, одетая во все черное. На голове чепец, из-под него выглядывали две толстые косы. Даже в бедственном положении она оставалась замечательно хороша собой. Она не принимала участия в общей беседе. Перед ней лежало рукоделье, и потихоньку росли вышиваемые на ткани цветы.
Появилась Катарина. “Моя королева, паж Его Величества явился с сообщением к донне Мари”.
“Прими пажа, Катарина!” – сказала Изабелла.
Юноша вошел и глубоко поклонился Мари. Она подняла на него глаза. На лице ее промелькнула тень тревоги, она предчувствовала неприятную весть. Паж заговорил.
“Его Величество король Фердинанд посылает приветствие донне Мари Энрикес-Моралес и просит ее присутствия на завтрашнем суде над Артуром Стенли. Необходимо свидетельство донны Мари, подтверждающее или отвергающее обвинение против сеньора Стенли, якобы заявившего, что он ненавидит и убьет дона Фердинанда Моралеса, мир праху его. Король неколебим в своем намерении свершить справедливость в отношении живого и отомстить за убитого. Поскольку от слова донны Мари зависит жизнь обвиняемого, Его Величество требует ее свидетельства”.
Мари молчала. Паж, справедливо полагая, что королевский приказ не требует ответа, уважительно поклонился и вышел. Невидящим взглядом Мари смотрела ему вслед, она не заметила, как вышивание упало на пол, закрыла лицо руками, лихорадочно думала: “Чего от меня хотят? Я должна произнести то, что станет смертным приговором Стенли? Я не сделаю этого!”
Мари не знала, сколько времени она сидела в оцепенении. Она услышала, как королева произнесла ее имя. Она отняла руки от лица, вокруг никого не было, она осталась наедине с Изабеллой. Королева смотрела на нее с искренней жалостью, готовясь предложить щадящую альтернативу. Не в силах сдержать порыва, Мари бросилась к ногам Изабеллы.
“О, великодушная королева, молю вас, избавьте меня от этого!”
“От чего я должна тебя избавить, дитя мое? Смолчав, усугубляешь преступление! Разве ты можешь не хотеть помочь правосудию в отыскании убийцы твоего мужа?” – спросила Изабелла, и голос ее был полон сострадания.
“Пусть умрет убийца, но не Стенли! Почему грязное преступление связывают с незапятнанным именем? Артур не убивал! О, не убивайте его тоже!”