Помещение суда наполнилось до отказа. На почетном месте восседала Изабелла. Ее присутствие предопределяло справедливость предстоящего действа. Она с удовлетворением отмечала, что яблоку негде упасть в зале, ибо желала широкого распространения молвы о беспристрастности правосудия в ее владениях. Сплоченной группой сидели святые отцы из ближайшего католического монастыря.
Монахи Святого Франциска славились своей неподдельной преданностью Богу, а некоторые из них отличались ученостью. Их любовь к вере не знала ни границ, ни преград, ибо без исступленности нет монаха. Покушение на правила служило причиной неприязни, а непослушание влекло за собой гонения. Взгляд извне католического общества отметил бы, пожалуй, что бесконечные достоинства монашеской праведности имели продолжением недостаток терпимости. С внутрикатолической точки зрения недостатки немыслимы.
Возглавлял группу монахов заместитель настоятеля монастыря отец Францис – человек непреклонного аскетизма и твердых принципов. Бесстрастное лицо его внушало почтение и благоговейный страх. Оно не выражало ни доброты, ни злонамерения. Он посвящал свою деятельность борьбе за смягчение нравов, за искоренение распутства, за изгнание излишеств из жизни испанцев, а также неустанно пекся о религиозном просвещении народа. Католику нет нужды искать истину – он ею владеет.
Отец Францис слыл человеком глубоких знаний, тонко понимал человеческую натуру, обладал энергичным практическим умом. Проницательность Изабеллы и Фердинанда различила сквозь завесу аскетизма огромные достоинства отца Франциса. Его талантам суждено было сыграть немалую роль в истории Испании. Прошли годы, и, к несчастью, влияние этого человека на жизнь страны повредило судьбе свершенных монархами реформ.
Сам настоятель монастыря, будущий основатель испанской инквизиции и первый великий инквизитор Испании – Торквемада, отсутствовал на суде ввиду обилия иных важнейших дел веры и церкви. Торквемада был весьма доволен возможностью препоручать мирские и монастырские занятия своему надежному и способному заместителю. В свою очередь, облаченный доверием отец Францис ревностно и со рвением отдавался исполнению долга.
Святые отцы расположились в порядке старшинства. За ними сидели рыцари, избранные для участия в суде. Среди них преобладали кастильцы – земляки убитого. Присутствовали люди из Святой Эрмандады, ибо без них не вершилось правосудие. Высокие участники предстоящего разбирательства образовали полукруг, в центре которого было приготовлено кресло для короля. Особые места предназначались для обвиняемого, для обвинителей, для свидетелей. Цепь солдат окаймляла зал. Усиленная охрана окружила пятачок, где предстояло появится Стенли.
Ужас и потрясение от убийства дона Фердинанда Моралеса несколько поубавились за истекшие две недели. Теперь командиры и солдаты все больше вспоминали молодого англичанина Артура Стенли. Истинный боец – храбрый, сильный, благородный. Пожалуй, между Моралесом и Стенли нельзя было исключить возможность ссоры, которая вполне могла закончиться поединком, что было в обыкновении благородных дворян в тот героический век. Доблестному Стенли подобал честный бой на равных, но не полночное убийство! Да и возможно разве перерождение природы человека? Но как быть с признанием и уликой? Мучимые сомнениями, люди с мрачными лицами ожидали начала суда.
Ровно в полдень отворились парадные двери зала, и король Фердинанд вошел в сопровождении пажей. Присутствующие почтительно встали. Монарх занял свое место, огляделся и знаком руки предложил всем сесть. Минуту-другую король собирался с мыслями, обдумывая вступительное слово, потом в благоговейной тишине зазвучала торжественная речь.
“Святые отцы, Святая Эрмандада, рыцари, солдаты, горожане, крестьяне! Нам нет нужды объявлять причину, собравшую всех вас здесь и сейчас. Убитый и предполагаемый убийца люди благородного звания и посему необходимо наше королевское участие в суде. Изабеллой, королевой Кастилии поручено нам представлять ее как сюзерена убитого дона Фердинанда Моралеса”.
“Мы, король Арагона, считаемся сюзереном английского дворянина Артура Стенли, предполагаемого убийцы, и имеем право единолично решать судьбу нашего вассала и карать его. Однако мы оставляем дело на усмотрение суда. Артур Стенли, обвиняемый иностранный рыцарь, спасся от тиранов собственной страны, и мы не дадим Европе повода утверждать, что он погиб от тиранов страны, его приютившей. К тому же, мы не забываем его большую и полезную службу на благо Испании и Сицилии. Характер и заслуги Артура Стенли столь не совместны с гнусным деянием полночного убийства, что нам надлежит с исключительным тщанием и беспристрастно проверить доводы и улики. Только истина ляжет в основу решения суда, который не станет прикрытием предубеждения и ненависти. Мы будем счастливы обнаружить непричастность юноши, но если он виновен, то, как требует наша святая вера, он заплатит кровью за кровь!”