- Так здорово!- пискнул Атей, бросаясь к оборотню на шею и зарываясь в густой серо-бурой шерсти. Рин захлопала в ладоши, прикусив нижнюю губу. Недовольно взглянув на свои руки, она помчалась отмывать их в тазу.
Насчет «ненадолго» Даяр немного приврал – он в зверином облике довольно долго катал детей по комнате, позволяя таскать себя как какую-то большую дворнягу, при этом щекотал ребят, опрокидывал на пол… в общем, и вел себя как добродушная дворовая псина. Май не могла не простить ему этого ребячества. Просто даже ради Атея и Майрин. Да и в самих мыслях у Волчицы не было ничего против мужниных забав.
- Уговор есть уговор! – оборотень, все же больше веселясь, укладывал на теплой печи мальчика и девочку. Дети больше из вредности делали вид, что обижаются на старших, пусть и не пытались идти им наперекор. Майдин, давно закончившая закрепление пряжки к деревянной поделке, не мешала заниматься любимому мужчине непривычным для него делом. Посетившая ее не так давно мысль все так же раскрывалась в воображении – Май время от времени представляла, как Даяр в свое время будет учить своим премудростям маленького сына или лелеять ненаглядную дочь, а, может, и то, и другое сразу. Может, даже не единожды.
«А я-то от ревности к малышам не свихнусь?» - с улыбкой подумала Волчица, вставая навстречу мужу, присевшему за стол, чтобы выпить немного свежего чая из летних запасов.
- Ты словно всю жизнь с детьми возился, - полушепотом заметила она, присаживаясь рядом с оборотнем. На комплимент Даяр смущенно улыбнулся, опустив глаза на оставшийся после сбора пустой тканевый мешочек. Загорелые пальцы коснулись материала, словно не знали чем бы им еще заняться.
- Ну, до того, как я… решил свой дом строить, Велена была девочкой, и за ней был нужен глаз да глаз, - пожал плечами мужчина, не переставая улыбаться. – Дети все-таки меняются, но гораздо позже. До этого времени их едва друг от друга отличить можно по характеру. Ну, разве только если дети становятся взрослыми слишком рано. Все равно дети должны быть детьми.
- Верно, - облегченно вздохнула Май, слыша в словах супруга свои давние раздумья. Взглянув на мужчину, она нахмурилась, отводя взгляд на стену. – Даяр, а это… больно? Ну, превращаться?
- Не то чтобы больно, - оборотень покачал головой, пригубив настой трав, - сколько просто малоприятно. По крайней мере, сам процесс. В голове мысли кашей берутся, кожа зудит неимоверно, кости - будто крутое тесто мнут, - зверочеловека передернуло, и он поставил посудину, что крутил в руках, на стол. – И вот что странно – чем медленнее позволяешь идти всему этому, тем больше здравого остается в тебе. Перекидываться быстро – безумство. Все равно, что бешеного зверя выпустить – никогда не знаешь чем все обернется…
Внезапно вспыхнувшая картинка первой ночи после свадьбы заставила Майдин вздрогнуть. Она помнила, как Даяр сам ранил себя, прокусив лапу-руку, но не поняла самой причины. Боль раны загоняла внутреннего зверя подальше на задворки разума?!
- Но ты… - Майдин вновь обратила взор на мужа, потянувшись к его ладони, с улыбкой коснулась руки, погладив через одежду. – Ты столько раз при мне превращался. Ты становишься больше, намного больше, но ни одно превращение не рвало на тебе одежду… Почему?
Быстрый любопытный взгляд оборотня оказался вполне ожидаем – раньше Май никогда так рьяно не интересовалась подробностями необычной стороны жизни настоящих оборотней. Тем не менее, Даяр спокойно обо всем рассказывал, словно и не думал ничего скрывать. А, может, ему самому хотелось поведать о себе своей жене. Во всяком случае, обожание в его глазах, когда он нежно сжимал пальцы Май в своей ладони, едва-едва не проливалось через край.
- У тебя неправильное понимание нашей природы, - задумчиво изрек Даяр. Не выпуская руку жены из своей, он нежно погладил большим пальцем тыльную сторону ее ладони, после чего быстро оглядел все вокруг, найдя занимательным опустевший мешочек. Сжав его у горловины, он показал куль жене. – Люди, да и прочие народцы, не способный менять свой облик на второй врожденный, похожи на этот мешочек – они живут всю жизнь, пряча от себя и других свое настоящее «я». Иногда, конечно преграда, из-за которой сокрытое остается собой, но слишком это дела не меняет, - Даяр разжал пальцы, кивая на прошитую тряпицу. – Да, ты можешь украсить все вышивкой, прошить золотом или драгоценными камнями… Но внутри не будет этих красот. Или вышить изнутри, но мало кому удастся увидеть итоги трудов – лишь тем, кто умеет видеть…