«Значит, комбат хочет быть справедливым – от каждой роты берет людей поровну, хотя мы отдыхаем, а у соседей ещё с техникой хватит забот. Надо помочь комбату. Видно, у передовиков доля такая – делать побольше других… Жалко – письма сегодня уже не отправить, опоздают. Придется поздравить телеграммами».
Смирнов пристально оглядел строй.
– Дело, товарищи, серьезное. Дорога в горах – это жизнь, вы не хуже меня знаете. Поработать придется на совесть. Поэтому прошу выйти из строя добровольцев…
Несколько мгновений строй был неподвижен, и тревожно дрогнуло сердце командира. Но вот вперед шагнул комсомольский секретарь Зотов, за ним – рядовой Войтенко и ефрейтор Птанов, спустя секунду, обе шеренги качнулись, сделали два шага вперед.
– Спасибо, – сказал он спокойно. – Даже и на расчистке дороги одна рота – это не то, что сводная команда. Ведите, старшина, роту переодеваться.
И когда проходили они мимо командира, печатая шаг по снежной площадке, в памяти его вдруг снова ожило что-то далекое. Может быть, темно-зеленые горные кедры над скальной кручей, похожие на воинский строй.