А она забыла. Вот так просто.
И снова она в его мыслях. Её вздернутый подбородок и горящие глаза. Эффи Тринкет.
Он снова напрягся всем телом, вспоминая её визг. Она сводила его с ума одними воспоминаниями о себе.
Желваки заиграли на его лице, он нахмурился.
Что если бы он не сдержался. Подлетел к ней, схватил за плечи и тряс бы её до тех пор, пока вся дурь не выветрится. А потом бы закрыл ей рот рукой. Чтобы не слышать. Чтобы не видеть её губы. Эти губы… Такие мягкие, нежные. Совсем не те, что он целовал несколько часов назад.
Чёрт возьми! Возьми себя в руки! Это же она. Откуда эта нежность?
Мужчина заметил, что расслабился, пока думал о ней. И это очень сильно напрягало.
И снова - какого чёрта мысли о ней расслабляют тебя?
Это уже не гребаное чувство вины. Это что-то новое. То, чьё название он давно забыл.
Просто нужно было закончить со всей этой хренью. И это прошло бы само собой, улетучилось из его головы. По крайней мере, он на это очень рассчитывал.
Тишина разорвалась на две части, когда Эбернети услышал крик. Тело среагировало быстрее мозгов. Опомнился, когда стоял напротив её комнаты, тяжело дыша.
Что ты делаешь, идиот? Вернись в свою комнату.
Но он стоял, сцепив пальцы на ручке двери в её комнату. Стоял, боясь пошевелиться, чтобы случайно не разрушить эту вновь возникшую тишину. Стоял и слушал. Вслушивался в каждый шорох за дверью прижимаясь лбом к двери.
Отпустило только когда почувствовал злость. Сжал челюсти, развернулся и поплелся к себе, проклиная её.
А ей снился какой-то странный кошмар. Она в платье украшенном бабочками, на огромных неудобных каблуках, пытается убежать от толпы незнакомых ей людей. Чем быстрее она пытается бежать, тем больше она спотыкается. А затем она видит эти глаза, полные ярости и пистолет направленный куда-то в грудь. Хлопок. Она резко просыпается и садится на кровати, обхватив руками колени. Слезы катятся из глаз, ключицу обжигает. На неё накатывает ужас, и она закрывает рот кулаком, чтобы не закричать от страха.
Тоска и ужас связаны незримыми узами, и Эффи убедилась в этом. Когда, обливаясь слезами от накатившего страха, вдруг на пике ужаса, посреди страшнейшего, впала в тоску и ей уже ни до чего не было дела. Просто сидела на кровати уставившись на колени. До утра оставалось несколько часов. За окном начинало светлеть.
========== Часть 7 ==========
- Нормальные люди закрывают двери, чтобы их не было слышно на весь Центр.
- Нормальные люди не подслушивают всю ночь за соседями, Тринкет.
***
На часах было десять утра. Девушка проснулась и первое, что пришло в голову был остаток вчерашнего вечера.
Вспомнила, как забежала в комнату, захлопнув дверь, запечатывая её на все замки. Прислонилась спиной, для верности, наверное, и стала прислушиваться. Тихо.
Чёрт. Чёртчертчертчерт! Конечно тихо. Что это вообще сейчас было? Эти глаза. Блин. Ты маньяк Эбернети! Чёртов маньяк!
Она закусила губу до крови, но вкуса так и не почувствовала. Нахмурилась. Ведь так не должно быть. Эффи перестала чувствовать вкус, но удивлялась тому, как легко выбросила из головы этот факт. Это точно ненормально. Думать о нём так часто, забывая обо всех проблемах.
Внизу снова послышались шаги, заставляя девушку напрячься всем телом. И снова этот голос. Затем странных хлопок, будто бы чьё-то тело припечатали к двери.
Бред. Ты же не собираешься слушать их? Эффи!
Но девушка только сильнее стала вслушиваться в тишину. Пока первый стон не оглушил сознание.
Чёрт. Дура. Где же звукоизоляция?
Эффи поднялась с пола, в два шага пересекла комнату и устало упала на кровать. Стоны в соседней комнате участились и стали громче. Она вдруг осознала, что ей просто необходимо выпить все таблетки снотворного. Залпом. Нарастающая страсть в соседней комнате подтверждалась равномерными глухими толчками в дверь. Эффи издала полу рык, накрывая голову подушкой.
Протяжный стон и на выдохе, она была уверенна, что именно на выдохе, эта женщина протянула его имя.
Захотелось закричать, забежать в его комнату и избить до полусмерти. Но она только плотнее прижала подушку, теперь уже к уху. Прижимала пока снотворное не начало действовать.
- Бред какой-то, - шепнула Тринкет, возвращаясь в реальность.
Заставила себя спуститься на завтрак. Мужчина его проигнорировал, что, конечно же, не удивило девушку.
Нужно перестать думать о нём. Это уже непозволительно часто. Ненормальная, честное слово.
Вкус еды она так и не почувствовала. Это чертовски расстроило девушку. И Тринкет, через силу дожевав омлет, вернулась в гостиную. На часах было около одиннадцати. Она заметила книжный шкаф. Скорее всего стоял он там для антуража. Никто бы и не подумал использовать книги, когда технологический прогресс достиг невероятных высот. Но Тринкет это не остановило. Она осторожно взяла одну с полки и, устроившись на диване, стала читать. Это здорово помогало отвлечься от ненужных мыслей и проблем.
***
Эбернети почти не спал. К восьми утра он уже был собран для встречи с Хэвенсби, которую тот назначил час назад. И если бы не многочисленные ударения на “это очень важно” и “касается Тринкет”, Хеймитч бы проигнорировал приглашение.
Выходя из комнаты задолго до назначенного времени, он прислушался. Тихо. Спустился в гостиную.
Она ещё спит, наверное. Может уронить что-нибудь тяжелое? Случайно, конечно же…
Гостиная была истоптана уже вдоль и поперёк, а шаги всё не прекращались, отдаваясь в голове. Стреляя по вискам.
Всё, нужно идти.
Плутарх встретил его в главном холле. Мужчина выглядел так, как и обычно. Быть может, лишь немного осунувшееся лицо, в последнее время он стал выглядеть немного напряженным. Он посмотрел на время, натянул приветливую улыбку и пошел на встречу.
- Хеймитч, рад, что ты пришел. Это действительно важно.
Здороваться с ним вот так, почти с улыбкой, почти непринужденно, стало чем-то вроде ритуала. Теперь их объединяла одна проблема, и она чертовски обязывала к таким жестам вежливости. Эбернети кривится, думая о том, что он должник.
Нужно иметь в виду, что он практически спас Тринкет, после того, как ты практически убил её. А это, блин, не мелочь.
- Прежде, чем мы начнём, предлагаю тебе выпить, - Плутарх улыбнулся, заставляя бывшего ментора чувствовать себя сбитым с толку.
Они прошли в его излюбленный бар, что всего на секунду заставило расслабиться. Но как только Хэвенсби делает шаг в помещение, скупо осматриваясь, как будто впервые зашёл сюда, Хеймитч снова напрягается, сверлит своим ледяным взглядом. Он готов был клясться, что Плутарху становится не по себе.