- А если снова использовать вакцину? Снова изменить ДНК? Может всё станет на свои места?
- Плохая идея. Это может навредить, - Логан отложил бумаги на стол. И перед тем, как она снова попыталась возразить, он тихо добавил: - Это тебя убьёт, Тринкет.
Эффи поняла, что он не желал смерти. По крайней мере, её смерти точно. Поняла, что была в абсолютной безопасности рядом с ним. Эффи была “умной девочкой”, как часто отмечал Хэвенсби, но она совершенно не понимала Логана.
- Откуда ты знаешь? - Тринкет была вне себя от злости.
Ещё бы, потратить столько времени, сил и ресурсов, чтобы в итоге ей сообщили это. Что она больше никогда не станет прежней, что Октавия перестанет часами болтать о новых трендах сезона, а Фликерман - не позвонит глубокой ночью, чтобы просто помолчать об этом дерьме, что льётся на неё бесконечным потоком. Она злилась, и Логан ощущал её злость где-то между позвонками, куда был прикован её колючий взгляд.
- Откуда ты знаешь, Логан? - шипит она.
- Я знаю, - мужчина устало выдохнул. - Это же моя вакцина. И это единственное, о чём я жалею.
- Тогда почему ты не сказал мне? - она резко поднялась, делая на встречу несколько уверенных шагов. - Почему сразу не признался, что это необратимо? Зачем всё это?
- Надежда, Тринкет, - он развернулся на пятках, хватая её плечи, слегка сотрясая девушку. - Я думал, что у меня получится исправить ошибки. Но с каждой попыткой, тебе становится только хуже. А я не могу позволить тебе умереть. Не после всего этого.
Она смотрела в его глаза, и липкое тепло разливалось по комнате, лишая возможности нормально дышать. Ей снова хотелось закричать от отчаяния. И этот ком внутри весь состоял из этого тепла - лживого, притворного, липкого тепла, что имело цвет глаз Логана.
Ученый отпустил её плечи, и извинившись, покинул лабораторию, оставляя Тринкет одну.
- Ты врешь, - тихо шептала Эффи в пустоту перед собой. - Ты знал, что это убьёт меня, потому что проверял на других.
Слезы катились по её щекам, острым скулам, сползая по тонкой шее, огибая отметины Эбернети, останавливаясь лишь в районе ключиц. Чувствуя каждую слезу, отслеживая маршрут, Эффи постепенно успокаивалась, восстанавливая поток мыслей. Ей вдруг стало ужасно интересно, знал ли Плутарх о том, что ей совершенно необязательно присутствовать в больнице с Логаном.
***
- Эй, не меня ищешь? – голос Хеймитча разрезает тишину, которая уже было грозила Тринкет помешательством и очередными, невыносимыми мыслями. - Ну и что ты там стоишь?
Эффи осторожно вошла в комнату, где Эбернети устроил себе бар, и присела напротив него. Хеймитч проходит по комнате, зная, что, посмотрев на девушку, непременно столкнётся с её взглядом. А этого сейчас совсем не хотелось мужчине. Потому, обойдя диван, он склоняется сзади, почти над ней, и шепчет над ухом:
- Тринкет, ты в курсе, что глазеть – неприлично?
Её передергивает от одного звука его голоса рядом. Она морщится и так и хочет скинуть ладошкой с плеча невидимые пылинки, когда этот говнюк встает рядом с ней. Слишком близко.
- А ты в курсе, что нельзя устраивать диктатуру и делать все, что тебе хочется? – парирует Эффи в ответ колким голосом, прищуривая свои невероятные глаза, с яркими огоньками злости, которые с ума сводят Эбернети. Как бы ему хотелось наблюдать за ними… Он тут же выкидывает эту глупую мысль из своей головы, и возвращается в привычное, почти маниакальное, желание придушить её собственными руками.
- Хеймитч, - девушка разворачивается к нему, и он слышит её едва уловимый шепот.
Он выглядел обеспокоенным, даже больше чем она, и это заставляло забывать о Реддле. Его удивительная способность вытеснять собой все дурные мысли из головы. Эффи осторожно провела прохладными пальцами по его лбу.
- Неужели ты ревновал?
- Возможно, - отвечает мужчина, прикрывая глаза, на несколько секунд дольше, чем стоило бы.
- Возможно? - шипит она, вызывая на его лице легкий оскал.
- Возможно, он стоял слишком близко. И, возможно, мне это не понравилось, - прорычал он.
- Мне тоже, - тихо шепнула Тринкет.
Эбернети не удержался от усмешки. Потом, без предупреждения, обнял её, игнорируя разделяющую их спинку дивана.
- Меня беспокоило то, что я не могу прибежать и спасти тебя. А за это время многое могло бы случиться.
- Он не станет нападать на меня. Он мог столько раз меня убить, но не стал.
- Я всё равно ему не верю.
- И я, - тихо шепнула девушка, тяжело опустившись на диван, как только Эбернети ослабил хватку. - Слушай, я больше никогда не вспомню того, что было. Это необратимый процесс.
- Эффи, всё что нужно, ты уже знаешь, не обязательно вспоминать всю эту дрянь.
- Ты не понимаешь. Я очень надеюсь, что не поймёшь.
Он обходит диван и тяжело опускается рядом с девушкой, устало выдыхает и смотрит на Тринкет.
Удивительно, как за пару минут она превращается из ненавистной в желанную. Он уверен, через несколько секунд эта блондинка снова заставит его испытывать ярость, бороться с желанием заткнуть ее рот и выбить дурь из головы. Но Эффи медленно протянула руку к его лицу, почти касаясь его щеки прохладной ладошкой, но пальцы застывают в сантиметрах от теплой кожи щеки. Он внимательно посмотрел в её глаза и коснулся пальцами её подбородка, приподнимая его и мягко прокладывает пальцами дорожку все выше, задевая нижнюю губу.
- Что ты со мной делаешь, Тринкет, это совершенно нечестно.
Она улыбается. Для него. Как раньше. Хеймитч наконец вспомнил, какая прекрасная у неё улыбка.
И он больше не мог сдерживаться, склоняясь над ней, всё ещё сжимая её подбородок, притягивая ближе к себе, оставляя на её губах невесомый поцелуй.
Эбернети углубил поцелуй, касаясь кончиком языка кромки зубов, прося впустить его.
Эффи вдруг осознала, что только тут – в его руках – она была целой, не какой-то бракованной или сломанной. И единственным лекарством для неё были его теплые руки и слегка шероховатые губы. Ей казалось, что все запахи и вкус возвращались к ней, что синдром постепенно отпускал её сознание. Она жадно втягивает его запах, терпкий запах дыма от сигарет, чувствует горьковатый вкус коньяка на языке. Ей хочется запомнить все, пока она может это сделать, потому что это временное ощущение. Эффи цепляется за эту мысль, и ей кажется, что стоит им остановиться на несколько секунд и все чувства снова покинут её.
Она ведет ладонями по его рукам до запястьев, пока он сжимает её талию, задевая подол свитера, дотрагиваясь горячими пальцами до голой кожи, что, кажется, плавится под каждым его прикосновением.
Снова отыскав её губы, он глубже проникает языком в её рот. Она позволяет себе потерять контроль, позволяет всему потерять смысл. Всему, кроме его рук и губ. Потому что, ей кажется, что сейчас она разлетится на миллионы атомов. Растворится в нем.
Она чувствует, как он возбужден, и Тринкет еще сильнее вжимается в него, сжимая его бедра своими ногами, поднимая руки с каменных плеч, запутывая их в волосах, буквально сводя мужчину с ума. Стянув с себя свитер, в котором становится безумно жарко, она замечает, с какой жадность он наблюдает за ней: как она поддевает подол шерстяной ткани, тянет её вверх, выгибаясь к нему навстречу.