Иисус Христос...
- Сейчас. - Поставив корзину на мою кровать, она повернулась и уставилась на меня, уперев руки в бедра. - Ты ничего не хочешь мне сказать?
- Например, что?
- В долгосрочной перспективе для тебя будет лучше, если ты просто признаешься сейчас, - сказала она мне, прищурив глаза.
У меня отвисла челюсть.
Она говорила серьезно?
Какого хрена я наделал?
- Это из-за тренировок? - Спросил я в замешательстве. - Потому что вы слышали доктора Квирка. Мне разрешено посещать легкие занятия, начиная с этой недели. - На прошлой неделе мне дали понять, что все в порядке, не один, а три разных врача. Меня подвергли оценке физической формы, силовым тренировкам, гинекологическим осмотрам и целой куче другой ерунды, прежде чем они, наконец, сочли меня достаточно подготовленным, чтобы вернуться на поле.
- Нет, - спокойно ответила мама. - Попробуй еще раз.
Я нахмурился. - Это не связано с тренировками?
- Нет.
Мои брови взлетели вверх. - Ты уверена?
- Положительно.
Я почесал затылок. - Это из-зарегби?
- Последний шанс, - сказала мама, постукивая ногой по полу. - Заставь меня гордиться.
- Я бы так и сделал, если бы знал, что должен сказать, - выдавил я, нервничая.
- Ну что ж, - сказала мама таким тоном, от которого у меня по спине побежали мурашки. - Позволь мне дать тебе небольшой намек. - Сунув руку в корзину для белья, она вытащила белый хлопчатобумажный бюстгальтер. - Представь мое удивление, когда вчера я пылесосила твою комнату и нашла это у тебя под кроватью.
Вот дерьмо...
Держа в пальцах лифчик Шэннон, мама выгнула бровь. - Не хочешь объяснить?
- Ты бы поверила мне, если бы я сказал, что это мое? - Слабо предположил я.
- Это не твой размер, - прорычала мама, прежде чем прицелиться в меня лифчиком. - В моем доме! - завопила она, шлепая меня лифчиком Шэннон по голове. - А потом я пошла прибраться в твоем прикроватном шкафчике, и угадай, что я нашла в твоем ящике? - Она снова замахнулась на меня лифчиком. - Коробка презервативов!
- Нераспечатанных, потому что я ничего не делал... – Переключившись в режим контроля повреждений, я крепче сжал полотенце и нырнул вокруг нее. - Мам, у нас не было секса, клянусь богом!
- Я снимаю замок с твоей двери, - предупредила она. - Я серьезно, Джонни. Тебе нельзя доверять.
- Хорошо, - выдавил я, отступая назад, когда она направилась ко мне. - Мне это не нужно, потому что я ничего не делал.
- Тогда почему лифчик твоей девушки был у тебя под кроватью? - спросила мама. - А?
- Она переодевалась здесь после школы несколько недель назад, - солгал я сквозь зубы. - Должно быть, она забыла положить это в сумку.
- Это правда?
- Да! Это так. - Изображая обиду и возмущение, я уставился на свою мать. - Господи, ма, я не могу поверить, что ты так плохо думаешь обо мне. - Тяжело вздохнув, я добавил: - Я знаю, что я не идеален, но знать, что моя собственная мать думает обо мне такое, действительно больно.
Мама прищурила глаза. - Не играй со мной в интеллектуальные игры, Мозги. Я научил тебя всему, что ты знаешь, маленький щенок!
Черт.
- Послушай, у нас не было секса, - спокойно сказал я, не сводя глаз с мамы, чертовски надеясь, что она мне поверит и ослабит мертвую хватку на лифчике Шэннон. - Я обещаю, ма. Мы этого не делали. - Я затаил дыхание и ждал, когда она сделает следующий шаг.
- Я просто хочу, чтобы ты был в безопасности, - наконец сказала мама с тяжелым вздохом, опускаясь на край моей кровати. - Нет, это вычеркни. Я хочу вернуться в прошлое, чтобы тебе снова было десять лет.
- Мне не десять, - ответил я, осторожно придвигаясь ближе. - В следующем месяце мне исполнится восемнадцать.
- Фу, не напоминай мне, - простонала она, опустив плечи. - Годы летят слишком быстро.
- Все будет хорошо, ма, - заверил я ее, не зная, что еще сказать. - Не расстраивайся.
- Все это происходит сейчас, - продолжала она плакать. - На этой неделе ты возвращаешься к тренировкам, и у тебя есть девушка. В один прекрасный день я моргну, и ты уйдешь от меня. Уедешь во Францию с регби. И что потом?
- Ну же, мам, - уговаривал я, садясь рядом с ней. - Я даже не знаю, попаду ли я в команду в этом году.
- Я знаю, что так и будет, - ответила она, прижимаясь щекой к моей руке. - И я буду так гордиться тобой.
- Тогда почему ты грустишь?
- Потому что ты мой малыш. - Она тяжело вздохнула. - И тяжело смотреть, как ты вылетаешь из гнезда.
- Я не собираюсь вылетать из гнезда, - выпалил я в ответ. - Я бы умер сам.
- Джонни, - грустно предупредила мама. - Я серьезно.
- Я тоже. - Обняв ее одной рукой, я сжал ее плечо. - Я говорю совершенно серьезно. Я бы и недели не продержался без тебя.
Она улыбнулась. - Ты думаешь?
Я кивнул. - Я знаю.
Мама долго молчала, прежде чем спросить: - Ты взволнован сегодняшним днем? - Вытирая глаза, она повернулась и улыбнулась мне. – Как твой первый день возвращения на поле?
- Ужасно, - признался я.
Беспокойство мелькнуло в ее глазах. - Тебе не обязательно возвращаться, - поспешила сказать она. – Если ты не готов, я могу позвонить твоим тренерам...
- Я готов, - прервал я ее, сказав. - Я просто волнуюсь.
- О чем, любимый?
- Что не буду прежним, - пробормотал я. Буду недостаточно хорошим.
- Ты знаешь, как я отношусь к регби, - сказала мама. - Я никогда не делала из этого секрета, но ты должен знать, что я поддерживаю тебя на сто пятьдесят процентов. Я знаю, что ты великолепен, любиый, и я знаю, что ты добиваешься успеха. Ты феноменальный игрок, и тебе нужно помнить это. Нервничать - это нормально. У тебя были трудные несколько месяцев после операции и восстановления, но знай, что есть другие мальчики, которые убили бы за то, чтобы играть так, как ты, в свои худшие дни.
- Ты действительно так думаешь?
- Я стояла в стороне и наблюдала за твоей игрой с тех пор, как ты был в мини-клубе в Блэкроке, - ответила мама. - И я не могу сосчитать количество тренеров и других родителей, которые подходили ко мне, говоря, что мой мальчик предназначен для "зеленой майки". - Улыбнувшись, она добавила: - Я всегда гордилась тобой, любимый, и я всегда знала, что ты великолепен.
- Ты никогда не говорила ничего из этого раньше, - задумчиво произнес я, почесывая подбородок.
Мама ухмыльнулась. - Потому что я все еще надеюсь, что ты вместо этого займешься гольфом.
- Сомневаюсь, ма. - Я смущенно пожал плечами. - Извини.
- Ну, просто побереги свои мозги там, снаружи, - пробормотала она, вставая. - Не позволяй никому из этих головорезов ударить тебя по голове.
- Я сделаю все, что в моих силах, - рассмеялся я.
- И больше никакой голой Шэннон в твоей комнате, - добавила она, бросив на меня уничтожающий взгляд и бросив лифчик мне на колени. - Для переодевания или чего-нибудь еще.
50
Пойдем, сделаем кровоточащих детишек.
ШЭННОН
Джонни вернулся на поле чуть больше недели назад, а мое беспокойство по-прежнему зашкаливало. Он снова тренировался полный рабочий день, работая над своим телом на пределе возможностей. На это было страшно смотреть, потому что я ужасно боялась, что он может пораниться, но я должна была признать, что на этот раз все было по-другому. Он был другим. Теперь он разговаривал и обращался к своей боли, работая со своими физиотерапевтами, акушерами, врачами и тренерами и выполняя все предписания.
Охваченная паникой и нервничая, я сидела на трибунах RFC в Баллилаггине субботним утром, у меня подкашивались колени, и я смотрела на происходящее с замиранием сердца. Взяв одноразовый стаканчик, наполненный горячим шоколадом со сливками, я зажала его между пальцами, обтянутыми перчатками, и подула на край, наслаждаясь теплом пара, который поднимался вверх и касался моих щек. Весь день лил дождь, и я была рада, что сижу под пластиковым навесом на трибунах.