Господи Иисусе, она убивала меня. - Это ты прекрасна, - прорычал я, двигаясь немного быстрее, когда начала нарастать знакомая волна удовольствия. - Черт, - простонал я, снова завладевая ее губами. – Шэннон, мне нужно... Черт, мне нужно...
Бах, бах, бах...
- Джонни, милый, папа вернулся к китайцам. Он купил тебе куриные шарики.
Нет.
Нет.
Боже милостивый, нет!
- Эта чертова музыка тебя оглушит.
Я запер дверь?
Правда ли?
Я, блядь, не мог вспомнить!
- Джонни, - прошипела Шэннон, широко раскрыв глаза от ужаса, и ударила меня кулаком в грудь. – Твоя дверь...
- Не открывай дверь! - взревел я, резко вырываясь из Шэннон, а затем запаниковал, когда она поморщилась от боли. - О черт, Шэн, детка, ты в порядке?
- Дверь, - выдавила Шэннон. - Закрой дверь.
- Джонни, любимый, ты меня слышишь? - Позвала мама. - Я вхожу.
- Нет! - Я заорал сквозь музыку. - Просто, черт возьми, подожди секунду, пожалуйста!
- Что мы собираемся делать? - Шэннон захныкала, трепыхаясь, как птица в клетке, на моей кровати.
- Я не знаю... - Качая головой, я огляделся вокруг, чувствуя себя беспомощным. Какая катастрофа. - Черт!
- Джонни, ты спустишься за своими куриными фрикадельками?
- Дай мне минутку, ма, черт возьми! - крикнул я, хватаясь за края одеяла и укутывая свою девушку, как тако, прежде чем закатить ее под кровать. - Лежи, Шэн, - сказал я ей. - Я разберусь с этим. - Споткнувшись о пульт, я хлопнул рукой по стереосистеме, выключая музыку, прежде чем направиться к двери.
- Джонни! - Шэннон прошептала-прошипела из-под моей кровати.
-Что?
-Ты голый.
Дерьмо.
Скатав окровавленный презерватив со своего все еще полностью эрегированного члена, я швырнул его через комнату и бросился к своему комоду, вытаскивая пару трусиков и быстро натягивая их. Приведя в порядок свой бушующий гребаный стояк, я сделал ровный вдох и подошел к двери.
- Тебе потребовалось ужасно много времени, чтобы открыть дверь, - заявила мама, подозрительно глядя на меня.
- Да, извини за это. - Взволнованный и тяжело дышащий, я кивнул и притворно зевнул, отчаянно пытаясь выровнять дыхание. - Я спал.
-Ты спал?
Я кивнул.
- В половине девятого вечера? - Мама недоверчиво выгнула бровь. - Когда у тебя гремит музыка?
Я пожал плечами. - Я устал.
- Держу пари, что так и есть. - Она сделала шаг вперед, но я быстро перехватил ее, преграждая путь. - Что ты делаешь?
- Ничего, - солгал я, двигаясь всем телом, как истекающий кровью осьминог, когда она попыталась оглядеться вокруг меня. - Что ты делаешь?
- Проверяю, нет ли грязного белья, - ответила мама. - Впусти меня.
- У меня нет белья, ма, и я не хочу никакой китайской еды. - Улыбнувшись ей, я попытался закрыть дверь своей спальни, но она подняла руку, останавливая меня.
- Что происходит?
- Ничего.
- Ничего? - повторила она, одарив меня взглядом типа "не вешай мне лапшу на уши", прежде чем обойти меня и пройти прямо в мою комнату.
Я затаил дыхание, мысленно обсуждая, порвет ли Шэннон со мной, если я надеру задницу и сбегу, пока еще могу, потому что эта женщина собиралась отрезать мне член.
- Ты один?
- Конечно. - Закусив кулак, я неохотно повернулся и последовал за ней, молясь всему святому, чтобы моя мать просто отвалила. - Я пытался заснуть, ма.
Мой взгляд метнулся к Шэннон, которая смотрела на меня из-под кровати выпученными глазами. Подойдя к кровати, я встал перед ней и посмотрел на свою мать. Она явно что-то искала. Мою девушку.
- Итак, где Шэннон сегодня вечером? - Спросила мама с ноткой подозрения в голосе.
- Без понятия, - быстро ответил я. Слишком быстро, черт возьми.
- Ты понятия не имеешь? - Мама недоверчиво огрызнулась, обшаривая глазами мою комнату.
- Вообще-то, я думаю, она может быть у Клэр, - поспешил я исправить свою ошибку. - Да. - Энергично кивнув, я опустился на кровать и добавил: - Она определенно сказала мне, что проведет ночь у Клэр.
Мама выгнула бровь. - Это правда?
- Да, ма. - Стараясь быть незаметным, я стащил простыню с кровати и позволил ей упасть с края, скрывая мою девушку. - Господи, что за третья степень?- Затем чья-то рука обхватила мою лодыжку, ногти впились в кожу, и я дернулась от прикосновения. - Господи!
- Что, прости? - Спросила мама, уперев руки в бедра.
- Устал, - выдавил я, хватаясь за соломинку. - Господи, я действительно устал.
- Хм. - Тут что-то привлекло ее внимание, что-то действительно чертовски плохое, потому что ее глаза сузились, а лицо побагровело. Не говоря ни слова, мама подошла к краю моей кровати, и я в ужасе наблюдал, как она наклонилась и подняла коробку с презервативами.
Трахните.
Мою.
Жизнь.
-Открта, - проворчала мама, возвращаясь туда, где я лежала, и бросила коробку мне на колени. - Итак, где же девочка, Джонни?
Я опустил голову, понимая, что меня основательно поимели. - Э-э...
- Я здесь, миссис Кавана, - прохрипела Шэннон, выглядывая у меня между ног. - Простите?
- Шэннон. - Мама прерывисто вздохнула. - Вылезай, пожалуйста, из-под кровати.
- Я вроде как не могу, миссис Кавана, - выдавила Шэннон.
- Почему бы и нет?
- Потому что я вроде как голая? - она выдавила из себя, покраснев.
- И Иисус плакал, - причитала мама, закрывая лицо руками. - Вы оба одевайтесь и встретимся на кухне через две минуты, - выдавила она, прежде чем направиться к двери, но тут же заколебалась. - И дай мне это, - рявкнула она, возвращаясь туда, где я сидел, и выхватывая коробку с презервативами у меня из рук. Шлепнув меня по затылку коробкой из-под презервативов, она прошипела: - Ты, маленькая тряпка для ног! - прежде чем выйти из комнаты, крича: - Джон! Позови приходского священника. Твоему ребенку нужна исповедь!
56
Я ДАЛ ТЕБЕ ОБЕЩАНИЕ
ШЭННОН
Я планировала умереть медленной смертью.
Причина моей безвременной кончины: унижение.
Никогда в жизни я не испытывала такого смущения, как тогда, когда переступила порог кухни и столкнулась лицом к лицу с обоими родителями Джонни всего через несколько минут после потери девственности в тот, что был лучшим, а затем и худшим моментом в моей жизни.
- Мне нужно с тобой кое о чем поговорить.
-По поводу чего?
- О сексе, Шэннон, о любви.
- Не делай этого с ней, - взмолился Джонни со стула рядом со мной. - Пожалуйста, ма, я умоляю тебя. - Он повернулся и посмотрел на меня. - Заткни уши, детка...
Громко застонав при воспоминании о голосе миссис Каваны, когда она усадила меня на остров для беседы, я натянула на голову свое фиолетовое пуховое одеяло и мысленно приготовилась провести остаток жизни, вцепившись в эту кровать, потому что никогда больше не смогу покинуть свой дом.
Хуже того, мать Джонни настояла на том, чтобы отвезти меня домой одну, что означало еще больше времени наедине, чтобы обсудить птиц и пчел и то, что я не должна позволять ее сыну развращать меня ни в какой форме. По словам миссис Каваны, все мальчики–подростки были псами, управляемыми гормонами, включая ее сына, и я не должна была позволять Джонатану сбить меня с пути истинного.
Слишком поздно для этого, подумала я про себя, сворачиваясь в самый маленький комочек, какой только могла, и вздыхая. Я чувствовала себя по-настоящему неловко, потому что, хотя это была моя идея, именно Джонни принял на себя основную тяжесть гнева своей матери, в то время как его отец ухмылялся в свою газету, кивая и соглашаясь всякий раз, когда его подсказывала жена. В глазах миссис Каваны он был старше и обладал пенисом, следовательно, именно ему следовало знать лучше. Я понятия не имела, что сказать или сделать, когда она начала читать нам обоим лекцию о том, что интимные места - это личное и ими нельзя делиться друг с другом. Это было так унизительно, и несколько часов спустя мое лицо все еще было в огне.