- Ты доверял своим инстинктам, - поправил он. - Возможно, ты не понимал, что происходит, сынок, но ты знал, что им нужно было выбираться. Благодаря тебе сегодня в этом доме четверо детей живы и дышат.
- Они уже знают? - Прошептал я, крепко зажмурив глаза.
- Нет, - ответил папа.
- Черт, - прохрипел я. - Как я скажу Шэннон?
- Скажешь мне что? - Голос Шэннон заполнил мои уши, и я вздрогнул.
- Шэн, - выдавил я, отстраняясь от отца и обнаруживая, что она стоит в дверях кухни, выглядя маленькой и испуганной. - Ты в порядке?
- Что случилось? - прохрипела она, широко раскрыв глаза, полные страха. - Почему ты плачешь?
- Я не плачу, детка. - Шмыгая носом, я вытер глаза и двинулся к ней, испытывая потребность заключить ее в свои объятия и просто остановить мир на минуту. У меня кружилась голова, сердце бешено колотилось, и я не мог всего этого осознать. Сократив расстояние между нами, я притянул ее в свои объятия и сжал ее тело крепче, чем, по-моему, должен был. - Я люблю тебя, - прошептал я, прижимая ее к себе. - Господи Иисусе, Шэн, мне так чертовски жаль.
- Почему ты извиняешься? - она задыхалась, цепляясь за мою талию. - Что происходит?
- Я пытался, Шэн, - выдавил я, крепче прижимая ее к себе. - Я действительно пытался.
- Джонни, что происходит? - спросила она срывающимся голосом.
- Шэннон! - Голос Даррена заполнил мои уши, и я обернулся как раз в тот момент, когда он ворвался в дверь подсобки, по его щекам текли слезы. - С вами все в порядке? - Его налитые кровью глаза были дикими и полными паники, когда он, пошатываясь, вошел в кухню. - Где мальчики?
- Даррен? - Шэннон закричала, вырываясь из моих объятий. - Что здесь происходит?
– Шэн... - душераздирающий всхлип вырвался из его горла. – Я не могу...
- Все мальчики здесь, и они все в безопасности, - ответил папа, двигаясь, чтобы поймать Даррена, как раз в тот момент, когда у него подкосились ноги. - Все, с тобой все в порядке. - Опустив их обоих на пол, отец притянул его к себе. - Я держу тебя.
- Мама, - заплакал он, уткнувшись лицом в шею моего отца. - Моя мама!
- Я знаю, - прошептал папа, обхватив ладонью его затылок. - Ш-ш-ш, я знаю, парень. Я знаю.
- Что случилось с мамой? - Шэннон задохнулась, сильно дрожа. - Ч-что он с-сделал?
- Она мертва! - Даррен закричал. - Он, блядь, убил ее!
- Нет! - покачав головой, Шэннон попятилась, как будто слова брата обожгли ее. - Нет, нет, нет, ты говоришь неправду.
- Он убил мою мать, - выдавил Даррен, сжимая моего отца. – Гребаный ублюдок...
- Прекрати так говорить! - Шэннон закричала, дергая себя за волосы. - Она не умерла, Даррен. Она дома – я видела ее! -Схватившись за голову руками, она посмотрела на своего брата и прошипела: - С ней все в порядке. - Слезы текли по ее щекам, когда она посмотрела на меня. - Скажи ему, Джонни! - умоляла она, бросаясь ко мне. - Скажи ему, что он неправ! - Схватив меня за руку, она бесцельно потянула. - П-просто п-скажи е–ему...
- В твоем доме был пожар, Шэн, - выдавил я, чувствуя, как мое тело дрожит от усилий, которые потребовались, чтобы не сорваться.
- Пожар? - Ее глаза были широко раскрыты и полны слез. - Нет, Джонни, нет!
-Там был пожар, детка, - прохрипел я, сердце бешено колотилось. – А твоя мама... она, э-э... - мои слова оборвались, и я прочистил горло, прежде чем выдавить изо рта: - У нее и твоего отца ничего не вышло.
- Нет. - Это было одно слово, но я знал, что звук его будет преследовать меня до самой смерти, когда она смотрела на меня своими большими голубыми глазами, умоляя меня сказать ей другое. Я хотел этого – больше всего на свете, - но от этого никуда не деться. Ее родители были мертвы.
- Мне так жаль, - прошептал я, двигаясь к ней. – Шэн, я так...
- Нет! - повторила она, пятясь, пока не уперлась спиной в стену позади себя. - Нет! - Закрыв лицо руками, она сползла по стене. - Мамочка, нет, нет, нет! Только не моя мама... только не моя мама.
Слеза скатилась по моей щеке, когда я наблюдал за ней, чувствуя себя более беспомощным, чем когда-либо в своей жизни. Присев на корточки рядом с ней, я положил руку ей на колено. - Шэн...
- Нет, - выдавила она, стряхивая мою руку. - Нет, нет, нет.
Прерывисто выдохнув, я попробовал снова. - Шэн...
- Я сказала "нет"! - всхлипнула она, обхватив руками ноги. - Нет... - Уткнувшись лицом в колени, она раскачивалась взад-вперед. - О боже, они оба ушли.
- Я знаю. - Чувствуя себя в полной растерянности, я придвинулся ближе и прижался щекой к ее плечу, отчаянно желая утешить ее. - Мне так жаль.
- Джоуи, - всхлипнула Шэннон. - Джоуи…. О боже, где Джоуи?
- Все в порядке, Шэннон, - ответил отец умоляющим тоном. - Мы найдем его, любимая.
- Он не знает, - причитала она. - Он ушел! - Она грубо дернула себя за волосы. – Он только что ушел...
- Не надо, - выдавил я, взяв ее руки в свои. - Не делай этого с собой, детка. - Я не мог больше ни секунды смотреть на нее в таком состоянии. - Пожалуйста.
- Не прикасайся ко мне! - Дрожа, Шэннон отдернула свои руки от моих, грудь тяжело вздымалась. - Н-не делай этого, ладно?
- Хорошо. - Подняв руки, я наблюдал, как она наблюдает за мной, чувствуя, как мое сердце раскалывается в груди. - Я не сделаю ничего такого, чего ты не захочешь.
Я оставался там, где был, держа свои руки при себе, ожидая, когда она возьмет от меня то, что ей нужно.
В конце концов, она это сделала.
Громко всхлипнув, Шэннон вскарабкалась ко мне на колени и обвила руками мою шею, прижимаясь ко мне так, как, я знал, я никогда полностью не заслужу. - Не оставляй меня... - Крепче обняв меня за шею, она уткнулась лицом мне в грудь и прошептала: - Пожалуйста, не уходи...
Прерывисто вздохнув, я заключил ее в объятия и прижал к себе. - Я не буду. - Крепче обхватив ее хрупкое тело, я нежно покачивал ее. - Я прямо здесь. - Прерывисто выдохнув, я наклонил лицо и поцеловал ее в волосы. - Я обещаю.
Я хотел встать перед этой девушкой и защитить ее от всего того ужаса, которому она подверглась. Это было неправильно, черт возьми, и я чувствовал, что тону в несправедливости ее жизни. Если бы я мог нанести ее порезы и синяки на свою кожу, я бы это сделал.
Затем раздался громкий стук в заднюю дверь, за которым последовал мужской голос. - Джон, ничего, если мы войдем?
- Мы здесь, Билли, - позвал папа, все еще держа Даррена. - Заходи.
Затем в нашу кухню вошли двое полицейских в форме, за ними следовал друг моего отца, суперинтендант Билли Коллинз. В тот момент, когда они сняли шляпы и сказали: - Я так сожалею о вашей потере, - из горла Даррена вырвался самый ужасный, душераздирающий всхлип, а Шэннон обессиленно прижалась ко мне.
Крепко держа ее, я медленно укачивал ее в своих объятиях, шепча ей на ухо все, что только мог придумать, чтобы она не слышала, что полицейские говорили моему отцу и Даррену. Она была в истерике, хватала ртом воздух и плакала так сильно, как я никогда раньше не слышал, чтобы она плакала. Мое сердце разбивалось на миллион осколков, разум кружился, но я оставался рядом с ней, не в силах отделить свои эмоции от ее.
Когда папа, Даррен и полиция спустились в гостиную, где мама была с младшими мальчиками, чтобы сообщить новости, и начались крики, я обнял ее еще крепче. Прямо там, на полу моей кухни, я баюкал ее в своих объятиях, ощущая каждый ее всхлип в самой глубине своей души. - Ш-ш-ш, малышка...
- Ты п-поешь. - Шмыгая носом, она прижалась к моей груди. - А вот и Солнце восходит.
Я пел.
Я делал все, что мог, чтобы ей было лучше.
- Это п-песня м-моей бабушки Мерфи, - икнула она. - Ты помнишь, как я г-говорил тебе э-это?
- Да. - Я вспомнил, как она рассказывала мне о том, как ее бабушка пела ей эту песню, когда она была напугана, и это было все, что я мог сделать в тот момент. - Мне следует остановиться?
- Н-нет. - Шэннон покачала головой. - Н-не останавливайся.
Дрожа, я продолжал укачивать ее в своих объятиях и тихо напевать слова песни ей на ухо, пока ждал врача, которого, я знал, вызвали.