У Шэннон перехватило дыхание. - Ты г-говорил с н-ней?
Охваченный чувством вины, я посмотрел своей девушке в глаза и кивнул. - Он сидел спиной к кухонной двери, а по всему столу были разбросаны пустые бутылки. Я просто не знал, что это было в то время - или же я заблокировал это. - Выбросив ужасающий образ из головы, я сосредоточился на лице Шэннон, пока говорил. - Но твоя мама увидела меня и кивнула головой. Я не знал, что делать… Я был уверен, что она собирается закричать на меня, но она этого не сделала. Она посмотрела на меня и кивнула. Она говорила мне идти. А потом она подошла к двери, и я... – Я оборвал себя, пытаясь описать словами ночь, которая преследовала меня.
Продолжай, - умоляла Шэннон, беззвучно плача. - Пожалуйста?
– Мы не могли говорить, - выдавил я, - поэтому мы шептали слова друг другу одними губами, и она сказала: уходи, уходи сейчас... - Содрогнувшись, я вытер щеку о плечо и заставил себя продолжать. - Убери их, - твердила она мне. - Забери их отсюда.
- О боже... - Руки Шэннон сжались на моих плечах. - Н-не останавливайся.
- Я сказал ей, что вернусь за ней, - сокрушенно признался я. - Я сказал "Я обещаю", а она с-сказала "не возвращайся ", - Мой голос дрогнул, и мне пришлось прерывисто вздохнуть, прежде чем я смог закончить. - Я не мог этого понять. Я не знал, почему она не пошла со мной. Я умолял ее просто пойти со мной. Я бы защитил ее. Клянусь, я бы так и сделал. Я думал, она боялась, что он ее ударит. Я не знал, что он собирается сделать это, но она, должно быть, знала, потому что сказала мне спасти ее детей. Это были ее точные слова – спасите моих детей. - Шмыгая носом, я прохрипел: - И она сказала мне с-сказать всем вам, что о-она с-сожалеет. - Рыдание прорвалось сквозь меня, и я отчаянно попытался обуздать свои эмоции. - А потом она просто... она з-закрыла кухонную дверь, и я ушел... - Я зажмурился, пытаясь остановить собственные слезы. - Я оставил ее там, в том доме с ним, и мне чертовски жаль, Шэннон!
– Джонни...
- Прости.. - покачав головой, я уткнулся лицом в ее шею и шептал слова - Мне так жаль. - снова и снова, пока не почувствовал, что не могу дышать. Она плакала вместе со мной, и я знал, что никогда полностью не смирюсь с решением, которое принял той ночью. - Если бы я мог вернуться, я бы это сделал, - пообещал я ей. – Я бы все изменил...
- Посмотри на меня, - всхлипнула Шэннон, и я покачал головой. Мне было слишком стыдно. - Джонни Кавана, посмотри на мое лицо. - Когда я не подчинился, она взяла мое лицо в свои маленькие ладошки и заставила посмотреть на нее.
- Прости меня, - прошептал я, чувствуя, как слезы текут по обеим щекам. – Мне так жаль...
Мои слова оборвались, когда ее губы с силой прижались к моим. Вздрогнув от ее прикосновения, я поцеловал ее в ответ, чувствуя, как влага ее слез смешивается с моими.
- Ты не извиняешься, - прохрипела Шэннон, отрывая свои губы от моих. - Ты ни перед кем не извиняешься, потому что ты не делал этого. Ты хороший. Ты спасал меня. Так много раз. Так что не надевай на себя это. Никогда. - Шмыгая носом, она вытерла большими пальцами мои щеки и прерывисто выдохнула. - Между нами все ясно?
- Да. - Я кивнул, утонув в ее словах. Она не винила меня. Она не злилась на меня. Она не ненавидела меня. - Между нами все чисто.
- Я люблю тебя, - прошептала Шэннон, все еще держа мое лицо в ладонях. - Навсегда.
Прерывисто выдохнув, я поцеловал ее припухшие губы. - Больше всех на свете.
- Могу я остаться здесь с тобой на ночь? - спросила она тогда. - Я просто…Я хочу быть рядом с тобой.
- Да. - Мой голос был хриплым и грубоватым. Мое сердце колотилось со скоростью света. -Ты можешь остаться со мной.
Я подождал, пока она слезет с моих колен и нырнет под одеяло, прежде чем стащить с себя одежду и забраться рядом с ней. - Твоя кожа всегда такая горячая, - прошептала она, когда я обнял ее одной рукой и прижал к своей груди. - Это приятно. - Повернувшись так, чтобы моя другая рука была у нее под головой, она прижалась щекой к моей руке и глубоко вздохнула. - Ты пахнешь как дома.
Дрожа, я прижался к ней всем телом и запечатлел поцелуй на изгибе ее подбородка. - Ты дома.
Когда я уходил из дома этим утром, я оставил Шэннон спящей в моей постели. Несколько часов спустя я все еще чувствовал ее на своей коже. Я был вымыт, одет в чистую тренировочную форму и находился далеко от девушки, но я все еще чувствовал ее на себе.
- Ты сможешь это сделать, Джонни, - ее голос заполнил мой разум. - Ты будешь блистать.
Чувствуя тошноту в животе, я сел на скамейку в раздевалке тренировочной площадки Академии, пройдя все медицинские осмотры, которые были назначены мне этим утром, и сосредоточился на том, чтобы поддерживать ровное сердцебиение. Тревога терзала меня изнутри, адреналин с бешеной скоростью бежал по венам, заставляя мои колени беспокойно подпрыгивать.
Отряхнув руки, я сделал успокаивающий вдох и завязал шнурки на своих футбольных ботинках, прежде чем переключить внимание на ремень на бедре. Отрешившись от всего, что меня окружало, я опустошил свой разум и связал свое тело до тех пор, пока не был удовлетворен уровнем поддержки. Встав, я проверил свои конечности, покрутившись из стороны в сторону, чтобы убедиться, что могу идти.
Они ждали меня.
Прямо снаружи.
Это было оно.
Ты можешь это сделать, мысленно повторял я себе. Ты был рожден для этого.
С другой стороны двери раздевалки раздался громкий стук, за которым последовал голос моего тренера: - Пойдем, Кавана.
- Уже в пути, - крикнул я в ответ, не в силах подавить дрожь, прокатившуюся по моему телу, когда нервы натянулись от волнения.
Закрыв глаза, я благословил себя и мысленно помолился мужчине наверху.
Пожалуйста, Боже, не дай мне все испортить...
Тут мой телефон пискнул, предупреждая меня о текстовом сообщении. Схватив свой телефон, я быстро разблокировал экран и нажал на сообщение.
S: У тебя это получится, Джонни Кавана. Иди, покажи им, из чего ты сделан, и сияй. Я горжусь тобой. Я люблю тебя. (Чертовски сильно.) хх
Трахни меня.
72
УДАР МОЛНИЯ
ШЭННОН
Сидя на скамье в первом ряду церкви Святого Патрика прекрасным майским летним днем, с моими братьями по обе стороны от меня, я почувствовала, как маска сползает на место, когда бесчисленные лица встали передо мной, пожимая мне руку и говоря, как они сожалеют о нашей потере. Я не была уверена, о какой потере они говорили: о нашей матери, которая была убита, или о нашем отце, который убил ее.
Все пятеро моих братьев выглядели шикарно в одинаковых черных костюмах, накрахмаленных белых рубашках и черных галстуках, которые миссис Кавана доставила на дом перед розарием в субботу. Она купила мне черное платье до колен и кардиган с маленькими черными каблуками. Посреди моего смятения и рушащегося вокруг меня мира все, что приходило мне в голову, было то, что мое платье подходит по размеру. Это была самая странная, самая несущественная деталь, но она продолжала крутиться у меня в голове.
Мой взгляд был прикован к гробам моих родителей, стоявшим бок о бок перед алтарем.
Его гроб стоял справа.
Наша мать была слева, ближе всех к нам.
Как и на ступенях лестницы, мы с братьями были выстроены в ряд в соответствии с нашим возрастом: Даррен сидел на краю скамьи, Джоуи слева от него, за ним следовала я, а затем Тадхг, Олли и, наконец, Шон.