- О, мне очень жаль, - усмехнулся я, опускаясь на заднее сиденье машины. - Я не знала, что у него такой плотный график избиений! Он любит избивать ее только по средам? Должен ли я забирать ее по вторникам и отвозить обратно по четвергам? Его бы это устроило?
– Послушай меня...
- Где она сейчас? - Спросил я. - Ты с ней? У себя дома? Он тоже там? - Я знал, что сойду с ума, если он даст мне неправильный ответ. В моем сознании был только один ответ на этот гребаный вопрос. Их отцу нужно было, чтобы его не было там. Ему нужно было быть как можно дальше от нее, насколько это было в человеческих силах. Я, блядь, не мог вынести мысли об этом. Он касался ее руками. Смотрел на нее. Прикасался к ней... - Он рядом с ней? - Я задохнулась. - Он прикасался к ней?
– Не мог бы ты просто замолчать и выслушать ...
- Мне следовало довериться своей интуиции, - выплюнул я, снова прерывая его. - Я знал, что с твоей семьей что-то не так. Я, черт возьми, знал это. В ту ночь, когда ты пришел и забрал ее? Все внутри меня кричало, чтобы она была со мной. И вместо того, чтобы слушать тревожные сигналы, вспыхивающие у меня в голове, вместо того, чтобы открыть свои чертовы глаза, я подавил это. Потому что я продолжал думать: нет – нет, этот парень любит свою сестру. Он не стал бы стоять в стороне и позволять, чтобы с ней что-нибудь случилось. - Мне пришлось прикусить костяшки пальцев, чтобы удержаться от того, чтобы не врезать кулаком в окно машины моего отца. - Еще раз одурачишь меня!
- Пошел ты нахуй, богатенький мальчик! - выдавил он. - Тебе легко судить меня. Ты ни дня не сталкивался с трудностями в своей титулованной жизни. Я сделал все, что мог, для своей семьи.
- За исключением правильных поступков, - выпалил я в ярости. - Ты же понимаешь, что именно поэтому у него такая большая власть над тобой, верно? - Я крепче сжал телефонную трубку. - Молчание ничего не решает для тебя и всего для него!
- Ей шестнадцать, придурок! - Джоуи проревел на другом конце провода. - Как ты думаешь, что случилось бы с Шэннон, если бы я побежал в полицию? Ее бы отправили в приют, вот что! И нужно думать не только о ней. У меня есть три младших брата, о которых нужно заботиться.
Я открыл рот, чтобы возразить, но затем быстро остановилась.
Он был прав.
Я опустил голову. – Черт.
- Да. Черт возьми, - усмехнулся Джоуи. - Это не фильм, Кавана. Это наша жизнь. Это реально, это отстой, и ты ни черта об этом не знаешь. Мы были под опекой. Мы пережили это. Ради Бога, наш брат был.. - Он резко замолчал и прерывисто выдохнул. - Мы были в системе, мы знаем счет, поэтому, прежде чем обвинять меня в бездействии, спроси себя, почему мы предпочли бы остаться с ним, чем вернуться!
Мне потребовалось мгновение, чтобы переварить его слова, прежде чем заговорить снова. - Ну, вот что я знаю. Я знаю, что прямо сейчас направляюсь к твоему дому, и я знаю, что если я найду его там, если он где–нибудь рядом с твоей сестрой, я принесу кучу неприятностей к порогу этого подонка...
- Ее нет дома, придурок, - взорвался Джоуи мне в ухо. - Это то, что я пытался тебе сказать. Она в гребаной больнице!
Мое сердце замерло у меня в груди.
- Я сам отвез ее туда в субботу вечером, - выдавил он. - После того, как наш старик избил ее до полусмерти за то, что она путалась с тобой. Какой-то мудак-учитель из Томмена позвонил на дом и сообщил, что застал ее трахающейся с тобой в раздевалке, так что пошел ты обратно, Джонни Кавана. Если это на мне, то и на тебе тоже!
Линия оборвалась, а я просто сидел, оцепенев до костей, чувствуя, как миллион разных эмоций переполняют мое тело, и тупо смотрел на телефон в своих руках.
Я слышал, как мои родители быстро переговаривались друг с другом, но не мог разобрать смысла того, что они говорили. Несколько секунд спустя мой отец забрался на водительское сиденье и завел двигатель.
- Я же говорил тебе, - сказал я, не сводя глаз с его затылка, когда машина рванула с места по подъездной дорожке. - Я не лжец.
7
НЕ СЕГОДНЯ
ШЭННОН
Остаток дня я провела в состоянии едва сдерживаемой паники. Головная боль, которую я испытывала с тех пор, как открыла глаза, усилилась до невероятных размеров, усугубляясь постоянным потоком вопросов, которые сыпались в мою сторону. Сначала полицейские, а затем Патриция, социальный работник, которая хотела, чтобы я думала о ней как о друге.
Да, конечно , она была моим другом. Я знала, что принесет мне ее дружба. Я не была настолько наивна.
Даррен оставался в комнате все время, пока присутствовали полицейские, молчаливая сторожевая сова, следившая за моим языком, чтобы убедиться, что я ничего не напутала. Это был не первый раз, когда я оказывалась в подобном положении, сталкиваясь с угрозой власти, когда член семьи скрывался поблизости, следя за тем, чтобы я знала, какова моя роль во всем этом. Обычно это были мои отец или мать, стоявшие рядом, чтобы убедиться, что я не забываю о своих "П" и "К". Сегодня это был Даррен.
Ему не нужно было беспокоиться. Я знала свою роль. Я совершенствовала ее на протяжении многих лет. Я говорила все правильные вещи, скрывала все плохое и хранила молчание в ответ на те вопросы, которые, как я знала, были вопросами с подвохом – теми, которые, как я знала, были ловушками.
Врачи и медсестры приходили и уходили из моей палаты весь день, тыча в меня пальцем и задавая вопросы, на которые им не нужны были ответы. Обескураженная, я сделала то, что должна была сделать, чтобы уберечь нашу мать от неприятностей, ничего так не желая, как просто остаться одной. Когда они, наконец, закончили допрашивать меня, и медсестры отказались от попыток прощупать меня, я чувствовала себя хуже, чем когда-либо за очень долгое время.
Несмотря на все это, мне запомнилось только одно, и все, о чем я могла думать, было: я надеялась, что Тадгх, Олли и Шон нашли пасхальные яйца в моей школьной сумке в пасхальное воскресенье. Я знала, что иначе у них ничего не было бы. Папа потратил деньги на детское пособие в начале месяца. Не было бы лишних денег, чтобы отложить их на яйца.
В тот вечер Джоуи не пришел навестить меня, но мама пришла.
Мое сердце упало при виде нее.
Потому что я знала, что за этим последует.
- Привет, Шэннон. - Со слезящимися глазами и покрытым пятнами лицом она подошла к моей кровати и заключила меня в объятия, прижимая к себе так, словно я была чем-то важным для нее. В каком-то смысле я знала, что это так, потому что ей нужно было заставить меня замолчать. Она нянчилась со мной, потому что боялась того, что я могла сделать.
Ей не нужно было беспокоиться. Это не ее жизнь была бы разрушена, если бы вмешались социальные службы. Это была бы наша.
Когда я не ответила взаимностью и не сделала никакого движения, чтобы обнять ее в ответ, мама отпустила меня и заняла место, которое Даррен освободил, когда уходил час назад. - Как ты себя чувствуешь?
Не желая отвечать ей, я оставалась напряженной и неподвижной, мои глаза заметили слабый кровоподтек на ее скуле на изможденном лице. Почему ты так поступаешь с собой? Я хотела спросить, почему ты позволяешь ему так с тобой обращаться?
- Я разговаривала с твоими врачами, - сказала мама дрожащим голосом, теребя рукава своего безразмерного плаща. - Они говорят о том, чтобы позволить тебе вернуться домой послезавтра или, может быть, даже завтра, если твой следующий раунд тестов пройдет хорошо.
- Домой? - Спросила я, одарив ее пустым взглядом. - Или тебе не все равно?
- Домой, Шэннон. - Мама прерывисто вздохнула и кивнула. - Ты возвращаешься домой. - Слезы наполнили ее глаза, когда она говорила. - Мне так жаль, детка. За все это.