- Я не знаю, любимый, - ответила мама, и голос ее стал жестким. - Но твой отец рассказал мне, как эта женщина разговаривала с тобой сегодня вечером. Она не имела права истекать кровью!
- Господи, - пробормотал я, мысленно проклиная отца за то, что он рассказал ей. - Это даже не имеет значения.
- Это имеет значение, - горячо поправила она. - Она не имеет права смотреть свысока на моего сына.
- Она не смотрела себе под нос, - пробормотал я. - Она была зла, что я был там. - Пожав плечами, я добавил: - Я не нравлюсь этой женщине. Никогда не нравился. - Тяжело вздохнув, я поерзал, пытаясь устроиться поудобнее. - С тех пор, как я ударил Шэннон тем окровавленным мячом. - Я съежился при воспоминании, все еще чувствуя себя виноватым. - Она не хочет, чтобы я приближался к ее дочери.
- Ну, ей нужно, черт возьми, отойти нахрен назад от моего сына, - прорычала мама, заметно дрожа от гнева. - Я не потерплю этого, Джонни. Ты слышишь меня? Я не потерплю этого! Ей очень повезло, что сегодня с тобой был твой отец, а не я!
- Отойти нахрен назад? - У меня отвисла челюсть. - Ты планируешь броситься вниз, ма?
- Она пыталась отстранить тебя от занятий в январе, - проворчала мама, и щеки ее порозовели. - Она подняла руки на моего несовершеннолетнего ребенка на территории школы – о чем мистер Туоми удачно забыл сообщить, когда я говорила с ним об этом. - Она прищурила глаза. - Никто не смеет связываться с моим ребенком.
Я нахмурился. - Когда ты говорила об этом с Туоми?
Мама ощетинилась. - Я позвонила ему после того, как Шэннон рассказала мне о случившемся – перед тем, как я вернулась в Лондон.
Я уставился на нее, разинув рот. - Почему?
- Потому что я твоя мать, и я имела право получать уведомления о любых проблемах, связанных с моим ребенком в школе, - резко ответила она. - Я знаю, что эта женщина доставляла тебе неприятности. Я также знаю, что они угрожали тебе неминуемым отстранением от работы, потому что она настаивала на этом – что они выставили тебя хулиганом! - Мама сжала свои маленькие ручки в кулачки. - Может, мне и не нравится регби, но как кто-то смеет ставить под угрозу все, над чем ты работал, из-за несчастного случая? Это совершенно неприемлемо. Школа не имела права так поступать с тобой и нет никаких оснований. Я совершенно ясно дала это понять вашему директору. - Ухмыльнувшись, она добавила: - До того, как я пригрозила забрать у Томмена и тебя, и щедрые пожертвования на финансирование нашей семьи.
- Господи, ма. - Раздраженно проведя рукой по волосам, я поднял глаза к потолку и застонал. - Просто, чтобы ты знала, она едва прикоснулась ко мне.
- Она подняла на тебя руки, - сердито повторила мама. - Она толкнула тебя. Она угрожала тебе. Она набросилась на тебя в гневе. Это может быть уместно в ее доме, Джонатан, но уж точно не в моем.
Я выгнул бровь. - Говорит женщина, которая всегда дергает меня за ухо.
- Это клипы о любви, - поправила мама. - И ты упускаешь главное.
- Прекрасно. - Я пожал плечами, признавая поражение. - Какой в этом смысл?
- Дело в том, любимый, что она не имела права так обращаться с моим сыном. У нее нет данного богом права устанавливать закон там, где дело касается тебя. Это моя работа. Ей нужно оценить стеклянные стены, окружающие ее дом, прежде чем бросать камни в мой. Твоему отцу следовало сказать ей именно это, но он слишком дипломатичен. - Тяжело вздохнув, она добавила: - Это в нем от калчи.
Я ухмыльнулся на ее комментарий. - Я думаю, что в нем все дело в адвокатстве, ма.
Мама снова фыркнула. - Ну, если бы твой отец провел тридцать шесть часов на спине, пытаясь вытолкнуть из своей задницы все твои восемь фунтов двенадцать унций, он, возможно, чувствовал бы себя по-другому.
- Иисус Христос. - Я содрогнулся от великолепной картины моего появления на свет. - Спасибо за мысленный образ.
Мама ухмыльнулась. - Я знаю, ты считаешь меня заносчивой занудой, но я ничего не могу с собой поделать. Так поступают мамы. Мы ворчим, беспокоимся и парим, пока не остынем в земле. - Она наклонилась и положила щеку мне на плечо. - Ты мой мальчик, Джонни. - Она тяжело вздохнула. - Возможно, сейчас ты возвышаешься надо мной, но что бы ни случилось и как далеко ты зайдешь в жизни, ты всегда будешь моим малышом.
- Ты же знаешь, что я люблю тебя в ответ, - пробормотал я, смущенно и неловко. - Ты можешь сводить меня с ума большую часть дней, но без тебя я бы пропал.
- Я знаю, любимый. - Мама вздохнула и похлопала меня по руке. - Я знаю.
- Ма, пожалуйста, не ненавидь Шэннон из-за этого, - добавил я, мои слова были едва ли громче невнятного бормотания. - Я знаю, ты злишься на ее мать, но не держи на нее зла.
- О боже, я не ненавижу Шэннон, любимый, - поспешила она успокоить. - Она потрясающая девочка, и я бы никогда не стала судить ребенка по своим чувствам к его родителям. -Потянувшись, она положила руку мне на спину. - В конце концов, твои бабушка и дедушка Кавана никогда не осуждали меня, и посмотри, из чего я вышла.
- Верно.
Моя семья со стороны матери была, мягко говоря, колоритной. Ее тащили наверх, буквально перетаскивали от столба к столбу и передавали от разных родственников, пока в возрасте шестнадцати лет ей наконец не надоело, и она не сбежала из Дублина. Без гроша в кармане и только благодаря своему уму, она тайком забралась в автобус Eireann, не зная, куда ехать, и приземлилась в Корке. Добравшись автостопом до Баллилаггина, она попала на ферму моих бабушки и дедушки с серьезными проблемами в отношении к жизни и желанием зарабатывать на жизнь. Четыре года спустя она жила в Лондоне, училась в колледже и вышла замуж за моего отца.
- Но я скажу вот что, - добавила мама, толкая меня в плечо. - Если Мэри Линч хочет затеять с тобой неприятности, ей сначала придется поговорить со мной.
- Ма... - Я покачал головой и тяжело вздохнул. - Я защищаю эту женщину, но она, вероятно, просто проецирует. - Пожав плечами, я добавил: - Прямо сейчас они все проходят через отжим.
- Я понимаю это, Джонни, - согласилась мама. - Да, любимый. Я не могу понять, что, должно быть, чувствуют ее бедные дети. -Встав, мама разгладила свой фартук, прежде чем добавить: - Но она не будет проецировать его на тебя. - Ее глаза сузились. - Только через мой труп.
- Мне нужно вернуться завтра. - Я наблюдал за мамой, когда она хлопотала по моей комнате, подбирая одежду с пола. - В больницу.
Мама не ответила.
- Мам, - подтолкнула я. - Мне нужно вернуться.
Мама тяжело вздохнула. - Я не хочу, чтобы ты приближался к этой женщине, Джонни. Не тогда, когда она бросается обвинениями в твой адрес.
- Я еду не ради нее, - рявкнул я, ощетинившись. - Я еду ради Шэннон – подожди. - Я прищурился. - Что вы имеете в виду под обвинениями? Вы снова говорите о долбаном мяче? Потому что я уже объяснил, что это был несчастный случай с кровотечением.
Мама покачала головой. - Нет, любимый.
- Тогда что? - Рявкнул я, ощетинившись. - Что она говорит обо мне?
- Она кое-что сказала твоему отцу, - ответила она. - Кое-что, из-за чего нам с твоим отцом неловко отпускать тебя туда.
- Какие, например?
- Послушай, Джонни, тебе нужно какое-то время держаться подальше, - наконец сказала она, не вдаваясь больше в подробности. - Я не говорю навсегда, но пока пыль не уляжется, было бы лучше, если бы вы дали этой семье немного пространства.
Что, черт возьми, она сказала обо мне? - Я ничего не сделал, ма, - прорычал я, чувствуя себя защищающимся и на взводе. - Так что, что бы она ни говорила обо мне, это полная чушь.