- Тогда мне ничего от тебя не нужно, - холодно ответила я. - Кроме как закрыть за тобой дверь.
- Шэннон...
- Она ошибается на его счет, - прошипела я, уже слыша все это раньше. Прошло три дня с тех пор, как я видела Джонни в последний раз. Три дня с тех пор, как он приехал в больницу навестить меня. И три дня с тех пор, как моя семья решила, что это плохая идея. Маме Джонни никогда не нравился, и теперь я знала почему. Он заставлял ее нервничать. Он слишком много знал, и это пугало ее. Так и должно быть. - И ты это слушаешь.
- Я ничего не слушаю, - устало ответил он. - Я даже не знаю этого парня.
- Вот именно, - прошипела я. - Ты его не знаешь.
- Я знаю, что мама права насчет того, что ты сейчас находишься в уязвимом душевном состоянии, - вмешался он. - Привязываться к нему вредно для здоровья.
- О боже мой. - Я закрыла глаза и поборола желание протянуть руку и что-нибудь сломать. - Вы оба отвратительны. -Резко открыв глаза, я уставилась на своего брата. - Он мой друг, Даррен. Мне разрешено иметь друзей, ты же знаешь!
- Друг, которого твой учитель застукал в какой-то раздевалке верхом на тебе с юбкой вокруг талии?
Я покраснела, как свекла. Черт бы вас побрал, мистер Малкахи. - Мы целовались, - выдавила я. - Это оно.
- Я не осуждаю тебя, Шэннон, я подвергаю сомнению твое суждение. Это большая разница, - поспешил сказать он. - Человеку на твоем месте, пережившему тяжелую травму и пренебрежение, было бы очень легко с головой окунуться в то, к чему ты эмоционально не готова, потому что вты почувствовала вкус привязанности. И ... - осторожно добавил он, - кому-то было бы очень легко воспользоваться человеком в таком состоянии духа.
– Ты так ошибаешься насчет него...
- Просто выслушай меня, ладно? - он снова перебил. - Я говорю это не для того, чтобы причинить тебе боль. Я просто пытаюсь, чтобы ты осознала. - Тон его голоса был мягким и нежным, но его слова были покровительственными, и мне стало не по себе. - Тебе шестнадцать, - продолжил он. - Ты прошла через ад, и вдруг рядом появляется молодой парень, который говорит все нужные вещи, заставляя тебя чувствовать себя желанной и живой. Я понимаю это, Шэннон, правда. Мы все это проходили. Но тебе нужно сделать шаг назад, подумать о том, что ты делаешь, и о том, почему ты чувствуешь себя так, как сейчас, прежде чем перепрыгнуть через пропасть, с которой уже не сможешь вернуться. Я не хочу, чтобы ты делала что-то, о чем потом будешь сожалеть.
- Ты не понимаешь, - прошептала я.
- Я понимаю это. Все в мировой истории понимают это. Ты думаешь, что влюблена. Ты убеждена, что этот мальчик будет тем, кто спасет тебя. Но это не реально. Это все гормоны и боли роста. - Даррен устало вздохнул. - Твои эмоции усиливаются, когда ты подросток, и особенно из-за того, через что ты прошла.
- Я не могу поверить, что эти слова действительно слетают с твоих губ, - прошипела я, чувствуя себя так, словно на меня напали.
- Это связь после травмы, - продолжил он. - Может быть, не полностью, но ты определенно привязываешься к нему.
- Потому что я люблю его, - отрезала я, теряя хладнокровие. Дико моргая, когда поняла, что сказала, я подумала, не взять ли свои слова обратно, прежде чем собраться с духом. - Я люблю его, - повторила я, на этот раз тверже. - И это не имеет никакого отношения ни к травме, ни к моей семье, ни ко всему, что связано с ним!
- Ты еще ребенок, Шэннон, - вздохнул Даррен, еще раз принижая меня. - Ты еще даже не знаешь, что такое любовь.
- Ты закончил? - Я невозмутимо спросила, чувствуя, как подступают горячие слезы. - Потому что теперь ты можешь идти.
Даррен постоял в дверях еще целую минуту, глядя на меня так, словно хотел что-то сказать, но не стал. В конце концов, он покачал головой и повернулся, чтобы уйти. - Я буду внизу, если понадоблюсь.
12
Я ОДна
ШэННОН
Я вернулась домой из больницы меньше недели назад, а в нашей только что сформировавшейся семейной ячейке уже начали появляться трещины. Мама была замкнутой, и когда не была на работе, большую часть времени проводила запершись в своей спальне или сидя, как зомби, за кухонным столом, куря сигареты и уставившись в никуда. Для нас в этом не было ничего нового, но без Джоуи, который мог бы компенсировать это, в доме царила анархия.
Казалось, не имело значения, что говорил или делал Даррен; Олли и Тадхг не были впечатлены и постоянно бросали ему вызов. Даже маленький Шон сопротивлялся нашей новой установке. Он ни с кем не перемолвился ни словом с тех пор, как ушел папа. Я знала, что Даррен старается, и часть меня сочувствовала моему старшему брату, но большая часть меня была непогрешимо предана Джоуи.
Джоуи не появлялся дома уже несколько дней, и его заметное отсутствие в повседневной жизни наших младших братьев, к чему они привыкли, привело к замешательству и бунту. У меня было такое чувство, что Даррен жалеет о том, что вообще вернулся домой. Он рос как снежный ком под давлением роли, которую взял на себя, тонул в счетах и долгах, которые опрометчиво накопили наши родители, и задыхался в ответственности по уходу за младшими братьями и сестрами и слабой матерью.
Помимо встреч с адвокатами, занятий с консультантами и визитов на дом представителей социальных служб и полиции, мальчики по-прежнему проводили тренировки и матчи почти каждый вечер. У них был распорядок дня, который нужно было соблюдать, и даже с помощью няни одному человеку было нелегко справиться.
Давление было огромным, и без Джоуи, который мог бы все уладить, как он обычно делал, и направить Даррена в нужное русло, стали проявляться трещины и накаляться страсти.
Единственной хорошей частью во всей этой неразберихе было то, что наш отец все еще отсутствовал. Плохой частью было то, что в глубине души я знала, что моя мать тоскует по нему. Она тосковала по человеку, который превратил нашу жизнь в муку. Это дало мне мало надежды на долгосрочное будущее без него.
Без телефона или Джоуи у меня не было возможности связаться с внешним миром. Четыре месяца назад это бы меня нисколько не обеспокоило. Четыре месяца назад я была бы рада свернуться калачиком под своим пуховым одеялом и спрятаться от большого, плохого мира. Но это было до Томмена. Это было до Джонни.
Я поняла, что со мной что-то происходит, что-то сдвигается глубоко в моем сознании, и впервые в жизни я почувствовала беспокойство. Я чувствовала, что хочу натянуть цепи, приковывающие меня к этому дому, и вырваться на свободу. Я понятия не имела, откуда взялась эта идея, но она была там, она была реальной, и это побуждало меня отряхнуться и дать отпор. Быть храброй и изменить эту жизнь к лучшему для себя.
Даже предупреждения из полиции, призывавшие меня оставаться дома, пока они ищут моего отца, или постоянный шепот мне на ухо мамы и Даррена не смогли отговорить меня от страстного желания вырваться на свободу.
Мне показалось странным, что сейчас, когда на моем теле больше синяков, чем когда-либо прежде, я хотела раздвинуть границы, но именно это и происходило.
- Ты что-нибудь слышала от Джоуи? - Голос Тадгха прервал мои мысли, вернув меня в настоящее.
Я резко обернулась и увидела, что он прислонился к стене ванной, скрестив руки на груди, и наблюдает за мной.
- Нет, - ответила я, поворачиваясь лицом к зеркалу, в которое смотрела до того, как он отвлек меня. – Нет. - Свободной рукой я провела пальцами по волосам, вздрогнув, когда боль рикошетом пронзила кожу головы. - Я не видела его с тех пор, как попала в больницу. Ты это знаешь.