- У тебя есть какие-нибудь предположения, почему Мэри Линч сегодня утром первым делом оставила сообщение на телефоне вашего отца, разыскивая свою дочь? - Потребовала ответа мама, стоя в дверях и уперев руки в бедра.
-Что? - Почесав грудь, я спросил: - Какая Мари?
- Мэри Линч! - Рявкнула мама. - Мать Шэннон.
Вот дерьмо.
- Ну? Я жду объяснений, Джонни!
Маленький комочек тепла, прижатый к моему боку, зашевелился, и пара темно-синих глаз выглянула из-под одеяла.
Двойное дерьмо.
События прошлой ночи нахлынули на меня с новой силой, принося с собой прилив тепла прямо к моему члену.
-Привет, - одними губами произнесла Шэннон с широко раскрытыми от ужаса глазами, сжимая пальцами одеяло и уставившись на меня. - Помоги.
С того места, где стояла моя мать, она могла видеть только спинку дивана. Я чуть не расплакался от мгновенного облегчения, которое затопило меня.
- Что мне делать? -одними губами спросила она, тяжело дыша. - Мне встать?
Ни хрена себе!
- Ты бы поверил мне, если бы я сказал, что не знаю? - Я позвал маму, натягивая одеяло обратно на голову Шэннон и неловко забираясь на нее, сдерживая желание закричать, когда боль пронзила меня, как пуля, попавшая в член.
Лежи, мысленно взмолился я Шэннон, поднимаясь на ноги, пожалуйста, лежи, черт возьми.
- Ни в малейшей степени, - парировала мама, наблюдая за мной, как ястреб. - Почему ты голый?
Я взглянул на свои трусы и пожал плечами, изображая безразличие. - Я не голый.
Ее глаза сузились. - Тогда почему ты валяешься на моей хорошей коже в одних трусиках?
- Трусики? - Я бросил на нее возмущенный взгляд. - Мне десять?
- Нет, тебе почти восемнадцать, и ты частично обнажен, - сердито парировала мама. - И есть девушка, за которую я не могу ответить – та, кого ты особенно любишь, и та, чья мать прыгает с моего телефона.
Я почесал в затылке, понимая, что я в полной заднице, но все равно борюсь за выход. - Я думал, ты сказала, что она звонила по телефону отца.
- И твой отец дал ей мой номер телефона, - выпалила мама, покраснев.
Господи, я был чертовски мертв.
- Я разговаривала по телефону и всю дорогу из Дублина слушала, как эта окровавленная женщина бубнит, требуя, чтобы я вернула ее шестнадцатилетнюю дочь, прежде чем она обратится в полицию.
- Тебе не следует отвечать на телефонные звонки, когда ты за рулем, мам, - сказал я, ткнув в нее пальцем. - Это дурной тон.
- Наушники Bluetooth, Джонатан, - прорычала мама. - Так ты знаешь, где она, или нет?
- Понятия не имею, - солгал я сквозь зубы. - Извини.
- Если ты знаешь, где она, ты должен сказать мне сейчас, - возразила мама, одарив меня одним из тех взглядов, которые означают "не вешай мне лапшу на уши".
- Понятия не имею, - парировал я. - Извини.
- Ты знаешь, что такое растление по закону, Джонни? - она зарычала в ярости. - Потому что Мэри Линч ужасно часто употребляла это слово по телефону! И если ты был с Шэннон, если она сейчас здесь, и ты лжешь мне, тогда у тебя будут серьезные неприятности, парень.
- Какого, собственно, блять? - В ужасе рявкнул я. - Она это сказала? Ты это серьезно?
- Да, она так сказала, и это не в первый раз, - сказала мама дрожащим голосом. - Ты хоть представляешь, насколько разрушительным может быть подобное обвинение для будущего мальчика, особенно в твоем положении? - Она вскинула руки для пущей убедительности. - Ты мог бы попрощаться с карьерой в регби, это точно!
- Я не делал, - выдавил я. - Я... я... я... я...
- Она несовершеннолетняя, Джонни, - прорычала мама в ответ. - Ее брат поклялся, что вчера она ушла из дома с вами, и что она, к счастью, не вернулась домой прошлой ночью. - Сверкнув глазами, она добавила: - Ты математик в семье, так что занимайся чертовой математикой!
Я в ярости уставился на нее в ответ. - Значит, из-за того, что ее брат думает, что она со мной, это делает меня гребаным насильником?
– Это значит, что, если она не появится дома, ее мать вызовет охрану к этому дому, и ты будешь первым...
- Не позволяйте ей вызывать на него полицию, миссис Кавана.
Я опустил голову.
К черту. Мою. Жизнь.
Выпрыгнув из-под одеяла, Шэннон вскочила на ноги. - Я здесь. - Дыша немного тяжелее, чем обычно, Шэннон поморщилась и схватилась за бок. - И мне очень жаль. Я знаю, что не должна была, но я просто… Я не хотела... Мы не...
У мамы от ужаса отвисла челюсть. - Шэннон?
- Все не так, как кажется, - поспешил я разрядить ситуацию, если это вообще было возможно. - Мы заснули за просмотром фильма. Мы ничего не делали, ма...
- Шэннон, - сдавленно выдохнула мама, направляясь к нам.
- Мы спали, - повторил я, становясь перед Шэннон. - Просто спали. Я не прикасался к ней. Клянусь, я и пальцем не тронул...
- Заткнись, Джонни! - Мама задохнулась.
Я быстро захлопнул рот и настороженно посмотрел на маму, когда она подошла к нам.
На дрожащих ногах мама подошла к каминной полке и оперлась на нее рукой. Другую руку она все еще прижимала ко рту, и слезы наполнили ее глаза.
- Мы ничего не делали, - еще раз предложил я, нахмурив брови. - И посмотри... Я указал на синие джинсы и слегка съехавшую набок белую майку, которую носила Шэннон. - Она полностью одета, так что просто расслабься, хорошо? - И не убивай меня слишком сильно.
Качая головой, мама подошла к кофейному столику и опустилась на него. - О боже, - сдавленно выдохнула она, уронив голову на руки, напряженным голосом. - Иисус, Мария и Иосиф.
Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что, черт возьми, происходит, и почему моя мать не оттащила меня за ухо, когда до меня дошло, что это был ее первый раз, когда она увидела Шэннон после нападения. Да, я назвал это нападением, потому что это именно так, черт возьми, и было. Нападение.
Все лицо Шэннон представляло собой карту синяков и обесцвечивания, и это сильно ударило по моей матери.
Хорошо, подумал я про себя, поставь себя на мое место и скажи, что бы ты сделал. Скажи мне, как бы ты отвез ее обратно в тот дом?
- Мне так жаль, миссис Кавана, - выдавила Шэннон, беспокойно вертясь рядом со мной.
- Эй.. - я взял ее руку в свою и погладил большим пальцем костяшки ее пальцев, отчаянно пытаясь успокоить ее. - Шшш, все в порядке.
Шэннон опустила взгляд на наши соединенные руки, а затем подняла глаза на меня. - Мне так жаль, Джонни.
- Ты не сделала ничего плохого, - сказал я ей грубым тоном.
- Я просто... я не хотела идти домой прошлой ночью, - продолжила она, тяжело дыша, глядя на мою мать. - Мне очень жаль, что я доставила вам неприятности, миссис Кавана. Я не хотела вас расстраивать ...
- Я не расстроена из-за тебя, любимая, - прервала ее мама, голос ее звучал немного спокойнее, когда она встала. - Не стоит беспокоиться.
- Я пойду, - поспешила сказать Шэннон. - Прямо сейчас, я обещаю.
Мама тяжело вздохнула. - Ты не обязана этого делать, Шэннон, любимая.
- А у нее не..?
- А я не..?
- Давайте сначала все выпьем по чашечке чая. - Вытирая щеки тыльной стороной ладони, мама тепло улыбнулась Шэннон. - А потом мы во всем разберемся, хорошо, любимая?
- Да. - Шэннон прерывисто вздохнула и кивнула. - Хорошо.
- А теперь.. - повернувшись ко мне лицом, сказала мама. - У тебя есть для меня еще какие-нибудь сюрпризы? В ее голосе послышались дразнящие нотки. - У вас больше нет ее детей, которые прячутся в моем доме, не так ли?
Я неловко повернулся. - А, может быть, один или два.
Мама рассмеялась.
Я этого не делал.
- Спасибо за постель, Кавана, - раздался знакомый голос из коридора, и он выбрал самое неподходящее время, чтобы очнуться от своего одурманенного сна. - Могу я одолжить толстовку с капюшоном?