- Жан Поль Готье, - ответила мама, толкая дверь моей комнаты внутрь. - То же, что я всегда ношу.
- Приятный запах, - согласился я, кивая сам себе, пока мама тащила меня обратно в мою комнату.
- Я рада, что ты одобряешь, - усмехнулась мама.
- Что мне теперь делать? - Я нахмурился, глядя на свою кровать, наблюдая сквозь туманную дымку, как мама откинула простыни и похлопала по матрасу. - Спать?
- Да, тебе нужно идти спать, любимый, - подбодрила мама умоляющим тоном. - Утром все будет намного яснее.
Я сморщил нос. - Я голоден.
- Иди спать, Джонатан.
- Мне больше не нравится Дублин, - проворчали я, плюхаясь обратно на кровать. - Они морили меня голодом в этом месте. - Я закрыл глаза, тело глубоко вдавливалось в матрас. - И все эти кровоточащие лекарства.
Я почувствовал, как на меня снова накинули одеяло, а затем нежно поцеловали в лоб. - Спи, любимый.
- Отец, - пробормотал я, засыпая. - Ненавижу это слово.
3
ПРОДОЛЖАЙ ДЫШАТЬ
ШЭННОН
- Шэн, ты меня слышишь?
Джоуи?
- Я прямо здесь.
Я тебя не вижу.
Я почувствовала, как чья-то рука скользнула в мою. - Просто останься со мной, хорошо?
Мне страшно.
- Пожалуйста, не бросай меня.
Я не хочу.
- Мы почти на месте, Шэн.
Почти где?
- Просто продолжай дышать, хорошо?
Не дай мне умереть здесь, Джоуи.
- Она дышит? Ифа – она дышит, детка?
Пожалуйста...
- Я не знаю, Джо... Там много крови.
Помогите мне!
- Просто помоги ей... – всхлипывает. -Заставь ее, черт возьми, дышать!
Я не хочу умирать...
4
БРОСАНИЕ ГРОШЕЙ И РАЗОРВАВШИХСЯ БОМБ
ДЖОННИ
Когда я проснулся в понедельник утром, голова у меня была ясная, а на душе цунами боли.
Независимо от того, какую сильную боль я испытывал, я знал, что не собираюсь жаловаться на это. Не тогда, когда была большая вероятность, что они снова пристрелят меня.
Обезболивающее в виде жидкости, которую пустили по твоим венам, было плохой идеей.
Без шуток, после операции я в основном сидел на заднице, кайфуя, как воздушный змей, потому что каждый раз, когда чертов доктор или медсестра проверяли меня, они считали необходимым нажать гребаную кнопку, прикрепленную к проводу в моей руке, и спустить в мой организм еще больше этого безумия.
По словам команды врачей, с которыми я встретился ранее этим утром; помимо дыр в моем теле после операции, я был настолько расстроен и не желал сотрудничать в субботу, дергая за провода и пытаясь покинуть больницу, что было безопаснее держать меня частично под действием успокоительных, чтобы я мог отдохнуть и выздороветь.
Мои родители и Гибси приходили и уходили все выходные, навещая мою сумасшедшую задницу, но я был совершенно не в себе, разглагольствовал и бесновался, как полоумный, кричал об отцах и мячах для регби.
Да, это было чертовски неловко.
Я был благодарен, что не могу этого вспомнить.
Впервые за последние сорок восемь часов я пришел в себя, принял вертикальное положение, не обращая внимания на стреляющую боль в бедрах, и потянулся за телефоном с прикроватной тумбочки. К счастью, у кого-то хватило здравого смысла поставить его на зарядку для меня.
Не обращая внимания на тарелку с едой, которую медсестры оставили на подносе у моей кровати, я моргнул, прогоняя сон из глаз, и прокрутил миллион пропущенных звонков и сообщений, которые я получил с тех пор, как моя жизнь рухнула поздно вечером в пятницу.
Четыре пропущенных звонка и одно голосовое сообщение от тренера Деннехи.
Иисус...
Я содрогнулся при мысли о том, что он собирался мне сказать.
Решив не быть мазохистом, я быстро двинулся дальше, вместо этого проверив остальных.
Три сообщения от Фели. Пять звонков от Хьюи. Пара дюжин сообщений в групповом сообщении от парней из Академии. Еще миллион от парней из школы. Мой физиотерапевт. Одно от Скотта Хогана, одного из моих приятелей в Ройсе. Еще несколько от моего физиотерапевта, с которым я играл в клубе в Баллилаггине. Еще много звонков с неизвестных номеров или с номеров, которые я не сохранил в своем списке контактов. Два от мистера Туоми, директора Томмена. Одно от тренера Малкахи. Семь сообщений и двенадцать пропущенных звонков от Беллы.
- Чертова Белла. - Расстроенный, я проигнорировал голосовые сообщения и прочитал бесчисленное количество сообщений с пожеланиями выздоровления, удаляя каждое по ходу дела, пока не остался с пустым экраном.
От Шэннон ничего не было.
Ни одного жалкого текстового сообщения.
Справедливо, что у нее сейчас не было телефона, но у Джоуи был, и у него был мой номер.
Разозлившись, я пролистал список контактов, нашел имя Джоуи швыряльщик и нажал на вызов. Гнев внутри меня возрастал с каждым звонком, который оставался без ответа. Когда я подключился к его голосовой почте, мне казалось, что я в двух секундах от взрыва.
Под действием наркотиков или нет, я знал, что звонил ему по меньшей мере дюжину раз за выходные – я это хорошо помнил, – и то, что меня игнорируют, меня не устраивало.
- Джоуи. - Сжимая телефон с большей силой, чем это было необходимо, я старался сохранять нейтральный тон, хотя меня переполнял гнев. - Мне нужно с ней поговорить. - Мне было насрать, как он это истолковал. Мне было уже похуй, что кто-то думает. У меня было неприятное ощущение внизу живота, от которого не могли избавиться ни сон, ни больничные лекарства. - Послушай... - Зажмурившись, я попытался быть дипломатичным и с треском провалился. - Я знаю, что происходит что-то хреновое. - Молодец, Джонни. - Это звучит безумно. Я знаю. Я знаю, окей. Но у меня ужасное предчувствие. - Господи, я был сумасшедшим. - Шэннон что-то сказала мне, или мне приснилось, что она что-то сказала мне, но это засело у меня в голове, и я не могу... Послушай, я уже даже не уверен, но мне нужно с ней поговорить. Мне нужно кое-что прояснить, ладно? Так что просто отвечай на мои гребаные звонки ..
У меня в ухе раздался звуковой сигнал, сообщающий, что мое время истекло.
- Мудак, - проворчал я, а затем уронил телефон на колени только для того, чтобы вздрогнуть от боли при прикосновении. Я осторожно достал телефон, положив его обратно на тумбочку, прежде чем поднять одеяло, одернуть больничный халат и впервые трезво, с ясной головой взглянуть на повреждения.
Хм. Я склонил голову набок, изучая себя. Неплохо.
Мои бедра, обе голени и пах были распухшими, уродливыми и покрытыми синяками, бинты прикрывали те части тела, которые были разрезаны, но три мои любимые части тела все еще были, так сказать, целыми. Мой член был там, и мои яйца составляли ему компанию.
Нахмурившись, я изучал себя, чувствуя себя странно оскорбленным из-за того, что кто-то побрил мне яйца без разрешения, но решил не злиться из-за этого. Я провел впечатляющий полуфинал, вероятно, из-за волнения оттого, что все еще был цел и невредим, так что я воспринял это как победу.
Благодарю тебя, Иисус.
Снова прикрывшись, я вздохнул с облегчением и придвинул к себе поднос с едой, чувствуя, как аппетит возвращается с удвоенной силой.
Ты в порядке, я продолжал мысленно повторять про себя, поглощая рашер, ты поправишься, ты вернешься на поле, и все будет хорошо.
Но ее не будет, прошипел тихий голосок в глубине моей головы, и ты знаешь почему.