Если же он стоек в вере своей и крепок в ней – тогда будет ему положен предел, он снова вознесётся, станет Праведником, освободится и спасёт свою жизнь для жизни вечной; в час своего исхода он уйдёт и упокоится в жизни вечной».
Когда ученики выслушали эти слова мудрости, они восславили Учителя своего и задумались о первом Свете, проявляющемся в разуме и богатстве его знания.
92. Апостола спрашивают: “Почему в «Образе» ты написал всё и не написал об очищении слушателей, как они очищаются в перерождении?”
Ещё однажды некий слушатель встал и сказал Светочу нашему [такие слова:] “Отчего ты запечатлел всё, [что было,] (235) [есть] и грядёт, в великом «Образе», явил и живописал в том великом «Образе»: праведника – как он освобождается, как его представляют пред очи Судии и он достигает страны Света; описал и грешника – как он умирает, [его берут] и ставят перед Судией, как его осуждает Судия и как его бросают в геенну, где он пребывает вечно. Эти двое живописаны в твоём великом «Образе». Почему ты не живописал также слушателя – как он освобождается из своего тела, как доставляют его пред очи Судии [истины, как он] достигает назначенного места и [ему позволяется] упокоиться в обители покоя вечного, – чтобы мы видели [также судьбу и] путь слушателя и узнали [его помыслы,] и узнав его знанием, увидели бы его также воочию в «Образе» и [все узнали о нём,] потому что увидели его?”
Тогда сказал Светоч тому слушателю: “Нельзя живописать слушателя в «Образе»; ибо много миров и [мест проходят] перед ним, одно за другим, [когда он очищается, – одни явные,] другие [тайные.] По[этому я и не] изобразил его: ибо [он не очищается очищением] единым в месте едином. [Кроме того, да будет] тебе известно, что конец слушателя [зависит от] меры его пути. Бывает, что избраннику нет [пути] избранника, хотя написан он по образу [единому: Избран]ник [может пасть, а] слушатель пойти [в страну Света по] пути избранника; [и избранник тоже может] не пойти в страну жизни. [Вот видите, путь у] избранника и слушателя (236) один и тот же; но только середину очищения слушателя нельзя живописать, потому что не в едином месте он освящается, очищается и омывается”.
Когда тот слушатель услышал это, он согласился, [успокоился] и замолчал.
93. Слушатель спросил Апостола: «Когда делаю подношение святым, наношу ли я ущерб милостыне?»
И ещё один слушатель спросил Апостола так: «Я знаю – всякий раз, когда творю милостыню избранникам, я знаю и разумею, что [раню] остаток <…> Души живой, это поражение и рана; пять [стихий в ней страдают,] я причиняю ей боль разными способами, [мешаю её очищению ради] <…> пищи и их управления; поэтому моё сердце трепещет, и я очень боюсь. И вот я осмелюсь вымолвить перед тобой: может быть, добро, мною совершаемое, не возместит греха, который я творю Душе живой?»
Апостол, выслушав такие слова от того человека, слушателя, заговорил и сказал ему: «Не страшись греха, который совершишь в тот день над милостыней; ибо всё, что делаешь над милостыней в тот день, ты делаешь для [её] исцеления, ведя творимую тобой милостыню к жизни и покою.
И вот чему это подобно: есть два человека. Какой-нибудь враг и недруг ударит одного из них, нанесёт ему удар и рану [на] тело его; а потом ударит ещё раз, [поразит] и ударит по его ранам [вторично. А тот покажет] удары, нанесенные ему, и [скажет судье, что тот] (237) ударил его два раза. [Суд] вызывает врага, который поразил его, этот судья спрашивает, [сколько] ударов и ран тот оставил на его теле, [и смотрит, не] проломил ли он ему голову; доставят того на суд и судилище, и выходит ему кара от судьи мирского, [он] назначает ему расплату – рану за рану – и наносит ему такую же рану, какую тот оставил на этом человеке, не виноватом перед ним. Он назначает врагу расплату, судит [и осуждает его] не по вражде. После того как этот враг будет осуждён к расплате [за] грех против того, [приходит] другой, больной, которого враг поразил; рана открывается, [мучает] его, и он страдает от боли; он [идёт], зовёт врача и открывает ему свою рану; а этот врач без всякой [злобы] и [вражды] берёт в руку нож и режет эту рану; а когда он режет её, кровь льется из раны, и тот человек чувствует боль. Однако он принимает и то, и другое: нет врачу возмездия, и не налагается на него кара, потому что он сделал это для лечения раны; всё, что сделал тому, он сделал во благо, а не во зло. Более того, когда он разрезал эту рану, выпустил кровь из неё и вылечил её, [то получает] дары и подарки. Эта болезнь [и] исцеление прославляют того врача и служат ему к [чести].