— Но цель по большей части бывала черная. А у вас ничего огнестрельного не найдется?
— До того как прийти к нам, доктор Змок был охотником, даже двух зайцев подстрелил. А больше охотников тут нету.
— Боже мой, — воскликнул Ян. — Доктор — и не страшится убивать?
— Как охотник он имеет право, — засмеялась сестричка и прилепила ему на бедро пластырь. — У него на это есть разрешение.
— Я бы запретил. Разве не достаточно, что сами люди убивают друг друга?
Он заснул. Ему приснился доктор Змок, сидящий на белом шкафу с ружьем в руках.
— Признайтесь, что вы заяц, — произнес он торжественным голосом.
— Зачем?
— Чтобы я мог выстрелить.
— У меня нет длинных ушей, — защищался Ян. — Смотрите же, у меня нет длинных ушей!
Доктор Змок посмотрел на него в бинокль.
— Ваша правда, пожалуй, вы еще не заяц.
— Господи Иисусе, — крикнул Ян, — да слезьте же со шкафа, еще убьетесь!
— Если б я мог, — сказал доктор Змок. — Если б я мог. Лезть наверх — страшно высоко, вниз — страшно глубоко. У меня кружится голова.
— Сегодня ваше дежурство, если поранитесь, кто вам окажет помощь?
— Об этом я не подумал, — сказал доктор и надвинул на лоб охотничью шляпу с длинным фазаньим пером. — А-ла-лала! — завопил он, словно на охоте, подавая знак о ее окончании.
Молодой врач гонялся с сачком за мухами:
— Я делаю это исключительно ради вас. Четырех уже поймал. Покой лечит.
На тумбочке сидела безобразная медсестра. Совершенно голая.
— Забыла дома платье, — объяснила она. — Все на улице оглядывались на меня, когда я шла на работу. Буквально все. Я обошла невесть сколько магазинов, искала, что купить. Была и в пражском Доме моды.
Ян протянул к ней руку, но тут тумбочка опрокинулась, и из нее покатились банки с абрикосовым компотом.
— Господи Иисусе! — Его ослепил яркий свет. — Что вы тут вытворяете?
Это была та самая медсестра, только в белом чепце и блекло-голубом халате. Сонная, она выглядела безобразнее обычного и к тому же сердито.
— Не знаю, — проговорил он, весь потный и толком еще не проснувшийся.
— Опрокинули тумбочку.
— Ничего, утром подниму ее, — пробормотал он и снова впал в забытье.
12
— Ну, наконец-то вернулся, — такими словами встретил Яна Штефан Каган, когда тот спустя два месяца появился на работе, побледневший и худой больше прежнего. Тем не менее Ян чувствовал себя окрепшим, более уверенным в себе, отчетливее сознавал, как поступать. Оставаясь наедине со своими мыслями в пустой белой палате, он убедил себя, что не одинок в своем упрямстве, конечно же, у него есть единомышленники, и всем им важно чувствовать рядом локоть, поддержку, участие. Это важно не только ему, в этом счастье их всех!..
— Вернулся, — кивнул Ян. — Думал, вовеки не вырвусь из этой больницы. Все же отпустили. После долгих просьб, под расписку, но отпустили-таки.
— Ну и прекрасно, — с облегчением сказал Каган. — Теперь я смогу уйти.
— Уйти?
— Мое заявление об уходе на пенсию приняли, — объяснил шеф, и глаза его странно блеснули.
— Ты подал его добровольно?
— Дочь у меня взрослая, — продолжал Каган. — Проживу на пенсию. Время от времени буду где-нибудь работать. Не ради денег, просто чтоб не скучать дома.
— Что же ты собираешься делать? Пойти в ночные сторожа?
— Слушай, дорогой мой, — Каган встал, — я должен передать дела. Ты займешь мое место. Решение уже есть. Вот ключи.
Он положил на стол связку ключей с цветными бляшками.
— Погоди, я ничего не понимаю, — остановил его Ян. — Меня долго не было, но ведь никогда и речи не шло о том, что отдел перейдет ко мне.
— Ревизию у Арендарчика я закончил за тебя, — объяснил Каган. — Ты проделал огромную работу. Не уступил и все выполнил профессионально. А отдел контроля и ревизий, естественно, должен возглавить человек, который не боится правды.
— Ты ведь тоже ее не боялся.
— Не боялся. Правды и не надо никогда бояться. Или надо? — Он засмеялся. Пожалуй, Ян впервые видел его смеющимся. Каган встал. — Я веду себя невежливо. Сижу за твоим столом.
— Постой, я же еще не принял дела. Это раз, а потом — все зависит не только от тебя.
— Разрешишь мне позавтракать здесь? Я диабетик, ты знаешь, приходится есть регулярно. Не обидишься?
— Ешь на здоровье.
Каган достал из портфеля салфетку, постелил ее, из полиэтиленового пакета вытряхнул хлеб с ветчиной.
— Я ем немного, зато часто.
— Приятного аппетита.
— Доложись генеральному. Он тебя ждет.