Сергей Лукьяненко.
Тени снов
ТЕНИ СНОВ
Повесть
Глава 1. Курьеры и спортсмены
Когда поздним вечером я вышел из леса — уставший, голодный, злой,
ненавидящий весь мир — и себя самого в придачу, то наткнулся прямо на
абори.
Туземец сидел на бетонной плите, косо выпиравшей из земли. Эта часть
космопорта была давным-давно заброшена, уложенные некогда с таким
старанием плиты раскрошились, и трава-конусовка выпихивала их одну за
другой. За моей спиной бетон уже превратился в гнилое крошево, даже не
напоминавшее продукт человеческих рук. Впереди, ближе к городку, плиты
еще держались. Вначале шли волнами — чужая земля неумолимо отвергала
их, потом обретали былую прочность.
Абори посмотрел на меня, выпуклые глаза запульсировали, настраивая
фокус. Подтянул длинные тонкие ноги, будто опасался, что я сдерну его с
плиты.
— Мир и любовь, — буркнул я, обходя плиту с нахохлившимся абори.
Это был старый туземец, бурый цвет ложнокожи выдавал преклонный возраст.
Такие старожилы частенько разражаются приступами кашля, а мне совсем не
улыбалось оттирать едкую слизь с комбинезона.
— Мир и любовь, — нечленораздельно повторил абори. Я остановился.
Туземцы могли лишь копировать речь, но сам факт ответа говорил о желании
общаться.
— Хорошо, дружок, я слушаю, — остановившись на безопасном
расстоянии, произнес я. Абори наморщил сплюснутый нос и прогнусавил:
— Хорошо… дружок…
Я ждал. К существу, которое говорит носом — просто из желания
привлечь твое внимание, стоит быть снисходительным.
Абори отцепил одну руку от плиты, пропихнул ее в складки ложнокожи. Я
терпеливо ждал, пока туземец ковырялся в своих внутренностях. Может быть
у него печенка зачесалась…
Абори издал хлюпающий звук и вытащил наружу крошечный оранжевый
шарик. Протянул его ко мне, перекатывая на ладони.
Жемчужина была хороша!
Нет, не “Рассвет Империи”, не “Плазменный цветок”. Но полноценная
жемчужина первой категории, а это — лет пять безбедного существования
для меня.
Или билет на Терру.
Я шагнул к абори — и тот мгновенно спрятал жемчужину в свое тело.
— Вода? — тупо спросил я.
— Вода, — согласился абори.
Им, коренным обитателям планеты, ничего не надо от нас. Совсем
ничего. Оружие, техника, одежда, пища — ничего не стоят в их глазах.
Только вода. Совсем немного чистой воды — около литра. Эта цена
устраивает всех, и литровую фляжку на поясе носят даже маленькие дети.
Все знают, как поступить, если абори протянет тебе жемчужину.
Я отстегнул флягу и показал абори. Фляга была легкой, очень легкой.
— Я заблудился, — сказал я. — Понимаешь? В песках заблудился. У
меня нет воды.
Абори вздохнул и сполз с плиты.
— Подожди! — крикнул я. — Ну подожди, подожди же ты! Я принесу!
Час подожди! Полчаса!
Я вдруг подумал, что за полчаса успею добежать до ближайшего поста
охраны. А там — наполнить флягу, взять флаер — ребята разрешат, и за
пару минут вернуться сюда.
Абори уходил.
— Скотина! — крикнул я вслед.
Как всегда, почувствовав угрозу — пусть даже слабую, абори
остановился. Посмотрел на меня — и голову вдруг продуло насквозь
ледяным ветром. В пустом черепе задребезжал ссохшийся шарик мозгов.
Угроза была устрашающе достоверной. И главное — вполне обоснованной.
Высушить мои мозги для абори — секундное дело.
Впрочем, он понимал, что от ругани до выстрелов в спину — дистанция
огромная. Развернулся и вновь зашагал к лесу. Я стоял, только теперь
осознав, что сжимаю голову руками, то ли в бесплодной попытке прикрыться
от иллюзии, то ли пытаясь подогнать череп под новые размеры мозгов.
Как он меня… паршивец…
Абори уходил. Я откупорил флягу и медленно вылил на землю остатки
воды. Слишком мало, чтобы заинтересовать туземца. И самое смешное — она
ничего не стоит. Воды на планете много, две артезианские скважины
обеспечивают городок полностью. Есть и реки, и озера, и болота.
Просто иногда абори считают разумным сменять на литр воды выращенную
в собственном теле оранжевую жемчужину.
Они хорошо устроились, абори. Никто не станет ссориться с существом,
владеющим телепатией и способным излучать микроволны. Тем более, что
отобрать спрятанную жемчужину невозможно — в трупе она растворится в
доли секунды. Тем более, что другие абори все равно выследят убийцу — и
поджарят живьем. А если он покинет планету — убьют самого близкого ему
человека. Как они выбирают самого близкого человека — неизвестно. Но
они не ошибаются. Так поступили с сыном Дина Рассела, человека,
отобравшего у абори “Плазменный цветок”. Никто не знает, почему он убил
туземца, вместо того, чтобы отдать флягу — вода у него была. Но он
отплатил за жемчужину выстрелом, удрал с планеты — а к вечеру того же
дня абори пришли в городок. Полосу заграждений они прожгли — с тех пор
высоковольтный забор не восстанавливают. Вошли в город — никто не
рискнул преградить им дорогу. Все думали, что они схватят жену Рассела
— а туземцы взяли его сына. Только священник пытался что-то сделать.
Бегал со своим крестом, кричал. А туземцы повторяли: “Одумайтесь…
невинный… гнев Божий…” и тащили парня на площадь.
Там его и сожгли. Вмиг, без лишней жестокости. Был человек, стала
высушенная изнутри оболочка.
Несколько человек схватились за оружие, но вовремя почувствовали, что
абори готовы повторить фокус и с ними.
А потом два десятка абори направились к людям — и протянули
оранжевые жемчужины. Нет, не в качестве компенсации. Они предлагали
обмен. Напоминали, как он должен проходить.
И рядом с мумией семнадцатилетнего парня, имевшего несчастье быть
сыном Рассела, люди молча отстегивали фляги и отдавали их абори…
…Я смотрел на последние капли воды, срывающиеся с горлышка. Потом
бросил флягу и ударил каблуком. Пластик смялся, но выдержал. Я топтал
флягу, пока не отбил пятки.
Пластик оказался прочнее, чем я.
Уже совсем стемнело, багровое солнце скрылось за горизонтом,
проступили звезды. Я подошел к посту — круглому, вросшему в бетон
куполу, утыканному маленькими башенками боевым систем. По уставу купол
должно прикрывать силовое поле, все входы-выходы — наглухо задраены, а
меня, прущего напрямик по взлетному полю, уже три раза предупредили бы,
и раз пять сожгли.
Хорошо, что мы живем не по уставу. Хорошо, что у нас такая мирная и
спокойная планета.
Ведь даже абори никогда не причинят вреда человеку — кроме как в
порядке самообороны. Они не злые. Просто совсем-совсем чужие…
У открытой двери купола, подложив под задницу зачехленный ракетник
“Сальери”, похожий размерами и формой на школьный ранец, сидел Денис
Огарин. У меня даже настроение улучшилось — чуть-чуть. Денис помахал
мне рукой, потом демонстративно уставился на флягу. Точнее — на то
место, где она должна была висеть.
— Тебя можно поздравить, парень?
Денис всего на пять лет старше меня. А в свои двадцать я с удивлением
понял, что обращение “молодой человек” или “парень” — уже не совсем ко
мне. Но Денису позволительно называть меня парнем, юношей, мальчиком,
дитем — кем угодно. Десять лет назад он вышел из стен кадетского
корпуса на Терре. И с тех пор в космопехоте. Уже старший лейтенант.
Повидал почти всю Империю, да и за пределами бывал.
— Надо мной можно смеяться, — хмуро сказал я. Присел рядом — на
ранце-ракетомете места не хватило, да и не улыбалось мне сидеть на
субатомных зарядах, это только космопехам банк спермы оплачивает