— Он попросил отсрочки. Он ее получил. Поскольку бессмертие для Кертиса лишь порождение машин, ему дали аТан, который пригоден для всех. Для перехода в иной мир он получил «Линию Грез».
— Нет правил, которые нельзя обойти… — Шегал потер виски, не отрывая от Кея внимательного взгляда. — Мне понятно, что ты пытался совершить. Зря. Человек не в силах победить Бога.
— Нет правил, которые… — Кей не стал заканчивать фразу.
— Мне очень жаль тебя. — Шегал казался вполне искренним. — Ты помог мне на Лайоне.
— Случайно. Я не знал, кто ты. Можно задать вопрос?
— Говори.
— Сколько тебе лет?
— Много.
— Тогда еще один вопрос. Почему ты мечтал об этом?
Шегал смотрел ему прямо в глаза.
— Я не думаю, что наш мир настолько плох.
— Ты ошибаешься. Мне плевать, в какой Вселенной ты когда-то жил. Мне все равно, каким путем ты реализовал наш мир. Я лишь хочу знать, почему ты создал его таким.
Томми, молчаливо слушавший их разговор, взял Кея за руку. Торопливым движением испуганного ребенка, которым давно уже не был.
— Кей, ты привык жить на дне, — хладнокровно ответил Шегал. — Ты всегда был по уши в грязи. Не считай весь мир дном. Всеобщая благодать немыслима — в мире без тени не будет света.
— Шегал, ты тоже не ангел. Ты всегда был наверху. Много ли там света?
— Я был у верха, Кей. Я всегда сохранял возможность контроля и одновременно право быть независимым. Большинство людей счастливы, поверь мне. Инженер на эндорианской верфи, имеющий жену и любовницу, покупающий по выходным бутылку низкопробного мршанского вина и копящий деньги на прогулочный ботик, куда счастливее Грея, которого ты так ненавидишь. Важны точки отсчета, а не их высота.
— Ты не провел две недели в трюме грузовика, голодный и грязный, лишенный родины и семьи. Ты не был малолетним изгоем на чужой планете. Не вступал в Лигу Телохранителей, потому что не было иной работы. Не расстреливал людей на Хааране. Не проезжал по живым телам на Инцедиосе…
— Да, Кей. Это был не я. Это был ты. Только Кей Дач делал выбор, как ему поступить.
Шегал поднялся — сиденье хлопнуло о стену.
— Я дал вам свободу. Всем — и тебе тоже. За тобой был выбор, каким путем идти. Не говори, что не мог остаться фермером на Альтосе и жить как все, спокойно и счастливо.
Дач засмеялся:
— Право быть грязью? Спасибо. Я выбрал право быть кровью, которое ты тоже мне дал.
— Что ж, будь благодарен. Ты прожил жизнь так, как хотел.
— Я еще не мертв, Шегал.
— Ненадолго. Я не считаю, что тебе стоит встречаться с Императором. Этот корабль — твой последний дом.
— Как долго я тебя искал… — словно не слыша его слов, отозвался Кей.
— Что же ты медлишь?
— Не собираюсь облегчать твою задачу.
Шегал кивнул:
— Ничего. У меня будут возможности прервать твой путь.
Он перевел взгляд на Томми:
— Мальчик, ты, вероятно, клон Артура?
Томми не ответил.
— У тебя есть шанс выжить, мальчик. Запомни, что он есть.
Лицо юноши едва заметно дрогнуло.
— Ты даже сможешь подняться к вершинам… и при этом спасти Империю, как хотели вы с Кеем. Подумай, будешь ли ты послушным.
Вячеслав Шегал шагнул в стену, и та послушно расступилась. Через мгновение охранники вновь возникли за стеклянным барьером.
— Понял, о чем он? — поинтересовался Кей.
Томми покачал головой.
— Император решил устранить Кертиса с его «Линией Грез». И получить нового Кертиса — способного контролировать аТан.
Казалось, что это прошло мимо сознания юноши.
— Дач, так он и был создателем?
— Да. Оперативник Императора. Специалист по грязной работе. — Кей засмеялся. — Берущий от жизни острые ощущения, и потому наша жизнь стала одним бесконечным приключением. Скучающий Бог и развлекающийся мессия — какая пара!
3
Психоломка не прошла для Грея бесследно.
Что-то неуловимое сдвинулось в сознании, просуществовавшем уже треть тысячелетия.
Он больше не встречался с Кертисом. Это было бессмысленно. Пока Шегал не вернется с Артуром, согласным занять место отца, его позиция будет проигрышной.
Выступать с обращением к Империи — по поводу речи Кертиса, ставшей событием номер один, — он тоже не стал, предоставив отдуваться пресс-секретарям.
После того как крейсер стартовал к Горре — планете, непременной для Преклонения Ниц, Грей вяло пролистал оперативную сводку и остался сидеть, глядя в стену.
Жизнь и впрямь была серой пустыней. Вот только ничего трагичного в этом не оказалось.
Когда Патриарх Единой Воли обратился с просьбой о видеоаудиенции, Грей не сразу дал разрешение на связь. Не потому, что собирался выдерживать унизительную для собеседника паузу, как в случаях с Кертисом. Просто он не видел повода для разговора. Но Патриарх ждал, не прерывая расточительного даже для церкви прямого канала, и Грей сдался.
Изображение было подчеркнуто низкосортным — зернистые поверхности, слишком яркие и однообразные цвета. Даже объем казался неправдоподобным.
— Император, — Патриарх сидел за низеньким столиком перед маленькой дымящейся чашкой, — моя радость по поводу неудачи покушения безмерна.
— Благодарю, Владыка. — Грей попытался ощутить прежнее любопытство, неизменное при встречах с Патриархом, и не смог.
— Простите за качество нашей встречи… — Патриарх даже не подумал приподняться. — Но церковь обязана давать пример скромности и бережливости.
— Даже Императору?
— Все равны перед Единой Волей, Грей. Что стоит роскошь вашего дворца или красота наших храмов перед Сотворившим Мир? Что значат лишние краски изображения перед нашим даром общаться и понимать друг друга?
Грей кивнул:
— Я понимаю, Владыка. Но порой это тщеславие помогает понять друг друга. Забыть о расстоянии.
— Мы всегда далеки меж собой, Грей. Ты говоришь об иллюзиях. Так вино дает нам иллюзию радости, а секс — иллюзию близости.
— Хорошо, Владыка. Чем я обязан радости видеть вас? — Грей отвел взгляд от слишком ярких красок изображения.
— «Линии Грез», Император.
— Увы, я узнал правду о ней одновременно со своими подданными.
— Я не порицаю вас. Единственное, что хотела бы церковь, — знать, как поступит Император.
— А как поступите вы, Владыка? Кертис обещает сделать людей равными Богу. Вас это не тревожит?
Фигура в темном плаще качнула головой:
— Нет, Грей.
— Почему?
— Я не хотел бы отвечать.
— А я надеюсь услышать ответ.
Патриарх поднес к губам чашку. В очередной раз Грей попытался разглядеть хоть часть его лица. Безуспешно.
— Вы веруете, Император?
— Да.
— В воздаяние за праведность и грехи, в вечную жизнь и высший разум?
— Да.
— Тысячелетиями люди верили в то, что ни один их проступок не останется потаенным от Бога. Что праведников ждет награда, а грешников кара. Что есть рай и есть ад. Верили — и грешили. Почему?
— Люди слабы.
— Кому это знать, как не мне, Император. Но почему человек готов променять вечное блаженство на минутное удовольствие?
— Рай далеко, Владыка. Его цветы и благодать — иллюзия по сравнению с миром вокруг.
— Так вот, Кертис обещает людям рай.
Грей помолчал:
— У отделений «аТана» — толпы.
— А вы всмотритесь в их лица, Император.
Патриарх вновь потянулся за чашкой.
— Я не знаю, что смогу предпринять, — тихо сказал Грей. — Кертис неуязвим и стоит на своем. Если я получу возможность влияния — «Линия Грез» будет уничтожена.
— Только не спешите, Император. Благодарю вас за беседу и жду возвращения на Терру.
Изображение исчезло. Грей остался один, как всегда.
— Всмотритесь в их лица, — прошептал он. — Они все хотят быть Императорами, Владыка… — Он усмехнулся пустоте, лучшему в мире собеседнику. — Императорами Иллюзий.