Впервые что-то пошатнуло ее веру в счастливое, спокойное и благополучное существование ее тихого мирка.
4
Завтрак ей прямо в комнату принесла одна из горничных – Яна.
Она была младше Джемы или одного с ней возраста, Джема точно не знала: они не общались тесно. Отец и мачеха не приветствовали панибратство в общении с прислугой, поэтому девушка держалась приветливо, но отстраненно. Дружбу ни с кем из персонала не водила, даже если кому-то, как например Яне, искренне симпатизировала. – Обезжиренный йогурт, тост с джемом, кофе без кофеина со сливками. – Горничная поставила поднос на прикроватный столик и сдержанно улыбнулась. – Может, что-то еще принести?
Джема подняла на нее рассеянный взгляд:
– Нет, спасибо.
– Хорошо. Приятного аппетита! – Яна посмотрела на нее с явным сочувствием. – Если что-то понадобится, зовите.
Джема кивнула. Посмотрела на поднос: стандартный набор. Мачеха следила за тем, чтобы она питалась правильно, лично высчитывала количество калорий. Иногда такая забота сильно напоминала оковы, в которые заковывают против воли, но обижать родителей ей не хотелось, поэтому девушка всегда покорно принимала их решения.
– Яна, – позвала она.
Горничная уже почти вышла за дверь.
– Да? – обернулась она к ней.
– Извини, пожалуйста, – Джема пожала плечами, – у меня совершенно нет аппетита. Унесешь обратно?
Яна на секунду застыла в нерешительности, но тут же взяла себя в руки:
– Конечно.
Она приблизилась и взяла поднос.
– Прости, – добавила Джема, нервничая.
Она могла и сама отнести на кухню свой завтрак, но знала, что если мачеха застанет ее за исполнением обязанностей прислуги, то попадет Яне, а не ей.
– Всё в порядке. Вы не должны извиняться, – улыбнулась горничная.
Дочь мэра не знала, что ответить.
Ей было неловко. Она с детства жила в достатке, но так и не привыкла к тому, что с людьми, которые помогают по дому, необходимо было общаться сдержанно и свысока.
– Яна, – окликнула она ее снова.
– Да? – Девушка застыла на пороге ее комнаты с подносом в руках.
– Не знаешь, мой отец не освободился?
– Э… похоже, у него важное совещание в кабинете, – замялась горничная.
– Всё ясно.
Как обычно. Еще и этот переполох с граффити.
– А ты не знаешь, что это за рисунок на стене нашего дома? Кто его оставил? Что он значит?
Глаза Яны обеспокоенно забегали.
– Нет. – Она опустила глаза.
– Хорошо, иди.
Дверь закрылась, и Джема поднялась с кровати. Встала у зеркала, поправила форму. Удивительно, но сегодня она себя не узнавала. Те же буйные темные кудряшки, то же бледное, ничем не примечательное лицо, та же фигура, кажущаяся по-мальчишечьи угловатой и худой. И что-то всё равно изменилось. Может, взгляд?
И вроде бы минуту назад она собиралась позвонить Ксюше и всё рассказать, но теперь не знала, с чего начать.
Как можно было сказать лучшей подруге, что сама помогла ночью преступнику, который нагрянул в их дом ради акта бессмысленного вандализма? Варвар, дикарь, вор, бандит – вот кого она скрывала от отца. И от этого становилось жутко стыдно.
И чем подробнее Джема прокручивала в голове сцену их встречи с незнакомцем, тем меньше логики находила в своих действиях. Ей не было никакого оправдания!
И всякий раз, вспоминая его, девушка обнаруживала в памяти новые детали: колючий взгляд в темноте, короткие беспалые спортивные перчатки на руках, блеск серебряной цепи на шее в тот момент, когда она сняла с него платок… Столько всего – и ничего. Пусто.
По таким приметам преступника не найти.
Девушка взглянула на часы. Пора было ехать в академию. Роза всегда отвозила ее именно в это время. Но сегодня мачеха почему-то не торопилась, и Джема даже не знала, как ей лучше поступить: ждать, как было велено, или спуститься вниз. Спустя минуту решила, что про нее просто-напросто могли позабыть в такой суматохе – нужно было напомнить о себе.
Она взяла сумку, закинула на плечо и осторожно вышла из комнаты. В полной тишине, разбавляемой лишь гулом голосов за окнами, девушка спустилась в гостиную. Огляделась. Розы не было видно, поэтому Джема инстинктивно двинулась в сторону кабинета отца.
Признаться или нет? Если да, то как объяснить? Если нет – каким образом вернуть кулон? Как вообще жить дальше, осознавая свою вину в том, что вор смог сбежать от охраны? Еще и эта картина на фасаде не давала ей покоя. Стоило закрыть глаза, и она видела лица горящих в огне детей, слышала их беспомощные крики.