«Сегодня пятница, – думал Кейд, – что ж, годится. Все устраивается наилучшим образом».
– Хорошо, Сэм, я берусь. Пусть Крил займется билетами. Второй ряд снизу. И пусть закупит места по обе стороны около меня. Мне нужно будет жизненное пространство.
– Будет сделано.
– И скажи ему, что я хочу побеседовать с самим Диасом до и после выступления.
– Ас этим сложнее. Диас сейчас на гребне. Он может и закапризничать.
– А это уже проблема Крила. Передай ему, что мне это необходимо.
– Ладно. Зарезервировать тебе комнату в «Эль Президенте»?
Кейд заколебался. Его глаза повернулись к двери между номерами.
– Не надо. Я сам обо всем позабочусь. Мои последние снимки ты получил?
– Только что пришли. Это забой! Вэл, ты действительно велик. Я тебе говорю... Я...
Кейд, который все это слышал уже не раз, мягко опустил трубку на рычаг. Некоторое время он обдумывал новое предложение. Работа ему нравилась. Трудностей предвиделось множество, но он любил преодолевать препятствия. Света будет мало, значит, надо пошире открыть диафрагму, а следовательно, работать с малой выдержкой. Сложности возникнут также с глубиной фона. Но это ему как пчеле бутон.
Он позвонил портье и спросил насчет завтрашних авиарейсов на Мехико-Сити. Был рейс в 9.15. Можно, заметил портье, не заказывать билет заранее: самолет никогда не бывает полон. Кейд поблагодарил и повесил трубку. И снова посмотрел на Дверь в соседнюю комнату. Поднялся на ноги, подошел к двери, приложил к ней ухо и прислушался. Ни звука. Кейд прошел на балкон и, перегнувшись через перила, посмотрел в окна соседнего номера. Окна были закрыты, света не было. Кейд вернулся в номер.
«Значит, она шутила, – думал он, хмурясь и почесывая затылок. – Не меняла она никаких комнат. Дурацкая шутка».
Он извлек из шкафа сумку и принялся собираться.
Кейд злился. И злился на себя за то, что злится. Разве он уже не решил, что не будет лезть в эту любовную авантюру? Так какого черта?!
Он уложил сумку и размышлял, не пойти ли в бар и не выпить ли немного на ночь. Было слегка за полночь. Кейд решил все же лечь.
Разделся, но перед тем, как пойти в ванную, еще раз приложил ухо к двери. Снова тишина.
– Да ну ее к черту! – вслух сказал он.
Он специально подольше задержался под холодным душем. Когда же, наконец, выключил воду и растерся полотенцем, то почувствовал, что успокоился и больше не злится.
Как только он вышел из ванной, зазвонил телефон. Кейд натянул пижамные брюки, после чего поднял трубку.
– Хэлло, – сказал он, полагая, что это может быть Сэм Уонд, желающий уточнить какие-нибудь детали.
– Хэлло. Я увидела, что у вас горит свет.
Этот голос и этот акцент ни с чем нельзя было спутать. Его сердце мгновенно ускорило биение, дыхание перехватило.
– Вот как? – это было все, что он мог придумать.
– Да. Я вас от чего-то отвлекла?
– Нет... нет... ни в коем случае.
– Это хорошо. Я просто хотела сказать, что с моей стороны дверь не заперта.
Кровь бросилась в голову Кейда, но даже в таком состоянии он не мог не подумать о Барреде.
– Я только что собрался ложиться, – сказал он, замечая, что его голос звучит нетвердо.
– А я уже легла.
Кейд положил трубку, быстро пересек комнату и отодвинул защелку. Открыл дверь и заглянул в соседнюю комнату.
Хуана набросила на абажур ночника у своей постели голубой шелковый шарф, но света было достаточно, чтобы разглядеть ее нагое тело, прикрытое только роскошными волосами. Хуана глядела ему в глаза и улыбалась.
Кейд вошел в комнату и закрыл за собой дверь.
Им пришлось хорошенько поспешить, чтобы успеть на рейс 9.15. В аэропорту они появились за семь минут до отлета. В самолете, кроме них, было еще человек восемь: группа американских туристов, увешанных фотоаппаратами, в цветастых шляпах, а то и громадных сомбреро.
Вылет почему-то задерживался. Бешеная гонка на джипе к аэропорту теперь выглядела неоправданным риском. Самолет взлетел только в 9.55.
Приключение – а это было самое захватывающее и неповторимое приключение в жизни Кейда – слегка омрачалось чувством вины.
...Когда на востоке разгоралась утренняя заря и они лежали бок о бок, утомленные долгой ночью любви, Хуана заявила, что полетит в Мехико вместе с ним.
Кейд насторожился.
– Кто тебе сказал, что я лечу в Мехико? – требовательно спросил он.
– Я слышала, как ты разговаривал по телефону. Ты ведь собираешься снимать бой быков, не так ли? Ну, так и я с тобой поеду.
– Но ты не можешь! – Кейд (в данную минуту) был полностью удовлетворен и вспомнил Барреду. – Или забыла, что ты тут не одна? Ты должна думать о нем! Что он скажет?
Хуана задрала ногу и разглядывала маленькую, прекрасно обрисованную ступню.
– У меня красивые ноги, да? – сказала она. – Посмотри – немногие девушки могут такими похвастаться.
Кейд резко сел.
– Послушай. Нам нельзя так поступать! Он болен. Он тебя любит. Он...
– Он стар, он мне наскучил, – сказала Хуана и опустила ногу. – Я все уже упаковала. Мой багаж у портье в холле. И я лечу с тобой в Мехико-Сити.
– Я не могу тебе этого позволить. Ты спокойно его переносила, пока не встретила меня. Я не...
– Он старый зануда, и мне всегда с ним было скучно. Не надо было приезжать сюда с ним. Это была моя ошибка. Что мне делать с таким стариком? Я возвращаюсь в Мехико в любом случае. Если ты не хочешь лететь со мной, я полечу одна.
– Но что ты ему скажешь? – озабоченно спросил Кейд. Он наклонился, пытаясь в полумраке разглядеть ее лицо.
– Я не скажу ему ничего. Он встает поздно. Когда встанет, меня уже не будет.
Кейд был по-настоящему потрясен.
– Но нельзя же так! Хотя бы записку ему оставь!
– А зачем? Портье скажет, что я уехала. Больше ему ничего не надо знать.
– Ты не можешь так поступать! Это унизит его. Тебе надо с ним увидеться или написать письмо. Я могу помочь тебе составить письмо. Давай сделаем это прямо сейчас.
– Сейчас, – сказала она, поворачиваясь к Кейду, – мы снова займемся любовью.
Она обвила руки вокруг шеи, отыскала губами губы, горячее тело прижала к телу...
Когда они проснулись, было уже восемь. Пока поспешно одевались, расплачивались и загружали багаж в машину, было не до письма Барреде.
О письме Кейд вспомнил только на полпути к Мехико, но, увы, поздно. Он подумал о старике и почувствовал легкий укол совести. Взглянул на Хуану, покойно сидящую рядом. Она так улыбалась каким-то своим мыслям, так очевидно была счастлива, что не верилось, как такое прелестное создание может быть таким черствым, бессердечным и жестоким. Однако ее отношение к Барреде показывало, что может, и еще как.
– Я знаю один чудесный домик, который мы могли снять, – сказала Хуана, перехватив его взгляд. – Он очень милый, окна выходят на Чапультепекский парк. Правда, немного дороговато. Мы можем снять его на неделю, на месяц или на год. Это ведь лучше, чем торчать в отеле, правда? А я отлично готовлю. Я буду смотреть за домом и готовить для тебя. Тебе это понравится.
На Хуане было дорогое белое платье без рукавов, волосы забраны вверх, так что светились золотые клипсы в прелестных ушках, золотое ожерелье украшало шею. Кейд представил, как эта женщина занимается стряпней и уборкой дома, и засмеялся.
Хуана нахмурилась.
– Ты не веришь, что я умею готовить?
– Да нет, – ответил Кейд, видя, что она задета. – Я уверен, что можешь. Но сколько слуг тебе понадобится?
– Слуг? – она скривилась. – Мне не надо никаких слуг. Если там будут путаться слуги, то как мы сможем заниматься любовью тогда, когда захотим – днем, скажем? В доме любви слуги не нужны.