— Кейден, — она наклоняется и целует меня в щеку, и всего лишь невинное прикосновение отсылает меня мыслями к ее киске, стискивающей мой член, и к пальцам, сжимающих ее горло.
— Мелани.
Ее взгляд встречается с моим, и в воздухе появляется странное напряжение. Рука Пенелопы на предплечье заставляет меня разорвать зрительный контакт.
— Кто твоя подруга, Кейден? — Что там надо делать по протоколу, когда встречаются два клиента?
— Это Мелани. Мелани, это…
— Его бабушка, — Пенелопа перебивает меня, и мне приходится приложить усилия, чтобы взять под контроль эмоции. Бабушка, серьезно? Ужаснее того, что один мой клиент встречает другого, может быть только перспектива, что моя бабуля сталкивается с клиентом.
— Пенелопа, — она протягивает ей руку, и Мелани принимает ее, ее губы дергаются в едва заметной улыбке.
— Очень приятно, — ее взгляд перемещается с Пенелопы на меня, и мне кажется, она все прекрасно понимает.
— Ну, нам пора на бридж, бабуля, — говорю я, внутренне ёжась.
— Конечно. Рада была тебя встретить, Кейден, — ее голос полон сексуальности и… власти?
Как только Мелани скрылась из нашего поля зрения, Пенелопа дает мне подзатыльник.
— Бабуля! — произносит она, прежде чем драматично сделать вид, будто стряхивает песок, который уже из нее сыпется. — Само слово заставляет меня чувствовать себя дряхлой, — она вздрагивает.
— Ты сказала это, не я!
Она фыркает.
— Мои внуки называют меня Пенелопой, — она закатывает глаза. — И я не собиралась бросать тебя на растерзание волкам перед клиентом. — Я ничего не говорю в ответ. — Это ужасно.
Я прочищаю горло.
— Даже не представляешь насколько, — говорю себе под нос.
После похода по магазинам я пообещал Пенелопе поиграть с ней в бридж. Однажды она случайно записала меня на бридж, и мне пришлось с ней остаться. Теперь ее друзья настаивают, чтобы я приходил каждую неделю. Поэтому раз в неделю мы обедаем, играем в бридж, иногда она заставляет меня ходить вместе по магазинам. Я не возражаю.
Когда мы возвращается, Надин и Линда уже на месте.
— Кейден! — Линда буквально светится, увидев меня. Я подхожу к каждой, позволяя им поцеловать меня в щеку. К тому времени, как наше обычное приветствие заканчивается, мои щеки уже измазаны яркой губной помадой.
Пенелопа похлопывает по месту рядом с собой.
— Ты и я, любовь моя. — Она научила меня играть, и я цитирую: "Так мы сможем обойти любую конкуренцию". Не то чтобы она конкурентоспособна или что-то в этом роде.
— Как учеба, Кейден? — спрашивает Линда, раздавая карты.
— Хорошо, спасибо.
— Ты уже встречаешься с какой-нибудь милой девушкой? — вклинивается Эвелин. Они всегда задают одни и те же вопросы.
— У меня нет на это времени, — с улыбкой качаю головой.
— У меня есть внучка… — отмахивается она.
Я поднимаю бровь и внимательно смотрю на ее морщинистое лицо.
— Ты хочешь свести внучку с жиголо?
Они начинают смеяться, и Пен кладет руку мне на предплечье.
— Кейден, любовь моя, нет никого лучше тебя. Я бы познакомила тебя со своей внучкой, но она тебя не достойна. — Я нахмурился. — И, к тому же, ты скоро станешь доктором, а там они уже сами выстроятся к тебе в очередь!
— Ох, я уверена, это уже происходит, — пропела Линда.
— Ну… — Эвелин смотрит на меня, и на ее губах вырисовывается зловещая улыбка. — Если бы я не думала об этом, я бы случайно описалась, — она подмигивает, и в этот момент Пен начинает активно жульничать.
— Эвелин Грейс! — Эвелин начала ворчать про себя, и я был не в силах сдержать смех. Что я люблю в этих дамах, так это то, что они уже пересекли рубеж взаимных претензий и всякого дерьма. Пен однажды сказала мне, что она уже достаточно стара, так что заслужила право говорить все, что хочет. Я думаю, так оно и есть.
— Послушайте, девочки, я думаю, вы все прекрасны, но я однолюб, — усмехнулся я и положил руку на спинку стула, на котором сидела Пен.
Она закатывает глаза и наклоняется в сторону, указывая на меня:
— Перестань. А то доведешь старушек до сердечного приступа.
— Ах, тогда он сможет сделать вам искусственное дыхание рот-в-рот, — говорит Линда. Они все смеются, а я готовлюсь к тому, что мне сейчас надерут задницу в бридж.
Пару часов спустя я проиграл в пух и прах. Они все пьяны. Эвелин спит на диване, ее вставная челюсть почти выпала изо рта. Линда и Пен танцуют под джаз 40-х годов в гостиной. Я совершенно не помню, когда игра в бридж превратилась в студенческую вечеринку для пожилых.