Она выглядит устрашающей, властной женщиной: от ее волос, скрученных в пучок на затылке, до юбки-карандаш, которая обтягивает ее бедра, сужаясь к талии. Она красивая, но есть в ней что-то твердое и неумолимое. Я привык к тому, чтобы клиенты обожали меня, флиртовали, касались… хотели. Эта женщина платит мне пять штук, чтобы увидеть меня, и все же она выглядит почти незаинтересованной.
— Могу я заказать тебе выпить? — спрашиваю я.
— Бренди.
Я подаю знак бармену и заказываю напиток. Через минуту он ставит его перед ней. Она поднимает свой бокал и залпом опустошает его. Ничего себе.
— Со всем уважением, но я платила пять штук не для того, чтобы сидеть в баре. — Я сжимаю губы, пытаясь не улыбнуться, потому что, черт…
Я выгибаю бровь, поднимая стакан.
— Веди, — я допиваю водку и иду за ней. Она поворачивает направо, пересекая лобби, в котором играет классическая музыка. Дверь лифта открывается, и мы заходим внутрь. Она молчит, даже не смотрит на меня, и, я буду честен, это сбивает с толка, потому что такого у меня еще не было. Лифт останавливается на верхнем этаже, и она выходит из него, поворачивая налево через холл. Она идет с какой-то целью, точнее, она должна у нее быть. Здесь нет больше дверей, только одна в самом конце коридора.
Она проводит карточкой по электронному замку, и дверь с кликом открывается. Мелани заходит внутрь и направляется прямо к стене у окна, бросив сумочку на стул в углу. Комнату освещает мягкий свет, и я медленно подхожу к кожаному дивану, который стоит напротив телевизора. Расстегиваю пиджак и снимаю, положив его на спинку дивана. Она медленно оборачивается ко мне. Она осматривает мое тело, делая шаг ближе, то, как покачиваются ее бедра, просто кричит об уверенности.
— Сколько тебе лет, Кейден? — спрашивает она, хватая меня за галстук и ослабляя узел.
— Двадцать один. — Она делает глубокий вдох и склоняет голову набок, рассматривая меня.
— Такой молодой, — на ее губах появляется слабая улыбка, когда она снимает галстук и обвязывает вокруг своей шеи. Она начинает расстегивать пуговицы на моей рубашке. Я не двигаюсь, наблюдая за выражением ее лица, пока она обнажает мое тело. Закончив, она стягивает ее с моих плеч. Затем она встречается со мной взглядом, и я подаюсь к ней для поцелуя. Она отодвигается, грубо сжав пальцами мою челюсть, чтобы остановить меня. — Мы не в отношениях. Мне не нужны твои губы. Мне не нужно твое лживое влечение, — она прижимает палец к моим губам, достаточно сильно, чтобы проскользнуть чуть дальше. — Я хочу вылепить твой образ сама, — рычит она. — Я уничтожу тебя, а затем заново создам в таком виде, в каком сама хочу видеть, — обещает она.
Я не уверен, должен ли я после такой речи заволноваться или завестись, но могу сказать, что еще никогда не встречал подобного клиента. Я не уверен, как мне действовать с ней. Затем я начинаю думать о том, что бы сказал Тор? Он бы сказал дать клиенту то, что он хочет. Быть ее фантазией, кем мы и должны являться. Поэтому я киваю и широко развожу руки в стороны, предлагая себя ей.
— Тогда разрушай меня, Мелани.
Она прищуривается, на ее губах появляется лукавая улыбка.
— В постель, — тон ее голоса не давал и шанса на неповиновение; ну, просит — это слишком преувеличено. Больше похоже на приказ.
Она обходит кровать, рассматривая меня, как будто я — кусок мяса. Вскоре она наклоняется, снимая галстук со своей шеи, и связывает им мои руки. Когда она отходит, я двигаю руками, тут же выяснив, что она как-то привязала их к изголовью. Меня никогда не связывали, но из-за ограничения подвижности и ее хищного взгляда мой член становится чертовски твердым.
Она начинает расстегивать свою блузку, подходя ближе к кровати. С каждой пуговицей мое сердцебиение ускоряется. Она скидывает блузку и затем дергает молнию на юбке, спуская ее вниз по ногам. Черт, она горяча. На ней черный кружевной бюстгальтер и такого же цвета стринги, подвязки и чулки. Она вытягивает шпильки из волос, и они рассыпаются по ее спине роскошной темной волной. Она только что перешла от строгой бизнесвумен к сексуальной, как ад, доминантной сучке. Черт, это как каждая фантазия, на которую я дрочил с четырнадцати лет. Разувшись, она ставит ногу на край кровати. Подавшись вперед, она начинает высвобождать ремешки подвязок. Когда я слышу, как расстегивается очередной, клянусь, мой член становится только тверже.