- Меня купили почти два года назад в рабских загонах Сафроникуса с Коса, - сказала она.
- А для чего нужен этот чехол? – спросила я. - Чтобы спрятать ошейник?
- Нет, Госпожа, - усмехнулась она. – Его не спрячешь. Присутствие ошейника внутри чехла достаточно очевидно.
- Да, - согласилась я с рабыней, - Я понимаю.
Девушка, молча, улыбнулась.
- Жёлтый чехол прекрасно сочетается с жёлтым цветом пояса, - заметила я, - и с жёлтыми цветами на тунике.
- Да, Госпожа, - кивнула девушка.
Теперь-то я разглядела, что этот чехол служил скорее неким аксессуаром, возможно, служащим для завершения всего ансамбля. Это был своего рода завершающий мазок к внешности рабыни.
- Пояс подвязывает ткань, Госпожа, - пояснила Сьюзан, поворачиваясь передо мной. – А ещё он может использоваться для того, чтобы связать или привязать меня, или даже для порки, если конечно скрутить его в жгут.
- Понятно, - кивнула я, рассматривая ещё одну часть ансамбля рабыни.
- А эти цветы, - обратила моё внимание девушка, - называются талендеры. Это - красивые цветы. Они часто ассоциируются с любовью.
- Они действительно очень прелестны, - согласилась я.
- Некоторые свободные женщины не одобряют того, что рабыням позволяют носить талендеры, - вздохнула она, - или одевают их в такую одежду как у меня, украшенную этими цветами. И всё же они не являются необычным мотивом в одеяниях рабынь, по видимому владельцам нравиться видеть своих невольниц в подобных предметах одежды.
- Почему же свободные женщины возражают против этого? – удивилась я.
- Они полагают, что рабыня ничего не может знать о любви, поскольку она должна любить любого, кого бы ей не приказали.
- Ох, - сглотнула я.
- Но я была и свободной, и рабыней, и, простите меня, Госпожа, но я уверена, что только рабыня, уязвимая и беспомощная, может действительно знать, что такое любовь, - уверенно заявила Сьюзан.
- Вы должны любить по команде? - испуганно спросила а.
- Мы должны делать всё, что нам приказывают, - пожала она плечами. -Мы - рабыни.
Я задрожала, представив себе, каково это быть беспомощной рабыней.
- Но конечно, мы можем надеяться, - добавила рабыня, - что мы попадём во власть истинных хозяев.
- Это когда-нибудь происходит? – поинтересовалась я у неё.
- Часто, Госпожа, - улыбнулась Сьюзан.
- Часто? – переспросила я.
- Здесь нет недостатка в настоящих мужчинах, - усмехнулась она.
Я задумалась о том, что же это оказалось за место, в которое я попала, если в нём нет недостатка в настоящих мужчинах. Я не думаю, что за всю мою жизнь, до настоящего времени, я когда-либо встречала человека, про которого могла бы сказать, что он настоящий Мужчина и истинный Хозяин. Самыми близкими к этому определению, как мне кажется, были те люди, с которыми я столкнулась непосредственно, перед тем как оказаться в этом месте, те самые, кто рассматривали меня, как если бы я была для них ничем, я потом пристегнули меня ремнями внутри железного ящика. В их присутствие я чувствовала себя настолько слабой, что испытывала острое желание не просто отдаться им, а упрашивать их взять меня, использовать меня для своего удовольствия. У меня даже промелькнула ужасающая мысль, что, возможно, я существовала для таких мужчин.
- Как унизительно и оскорбительно быть рабыней! – воскликнула я.
- Да, Госпожа, - согласилась со мной девушка, опустив свою голову.
Но мне показалось, что при этом она улыбнулась. Я заподозрила, что она, пряча улыбку, сказала мне то, что мне хотелось услышать, то, что я ожидала слышать.
- Рабство противозаконно! – добавила я громко.
- Только не здесь, Госпожа, - спокойно ответила она.
Я отскочила назад, удивлённо глядя на Сьюзан, которая меж тем продолжила:
- Там, откуда Госпожа происходит, не является незаконным иметь в собственности домашних животных, не так ли? – спросила девушка.
- Нет, - ответила я. - Конечно, нет.
- То же самое и здесь. И рабы рассматриваются как домашние животные, - огорошила она меня.
- Так Ты – домашнее животное? По закону? – поразилась я.
- Да, - кивнула она.
- Но это же ужасно! – крикнула я.
- Но ведь биологически, - усмехнулась Сьюзан, - мы - все животные. А значит, в известном смысле, мы все можем принадлежать. Таким образом, вопрос лишь в том, кто из этих животных владеет, а кто принадлежит, кто согласно закону, если можно так выразиться, рассматриваются как люди, а кто – нет. Первые - это граждане или люди, а последние являются рабами, или домашними животными.
- Это же неправильно, владеть людьми, - не согласилась с ней я.