- Вот так рабыня завоёвывает воина, - усмехнулся Дразус Рэнциус.
- Именно я завоевана Вами, Господин, - постаралась объяснить ему я. -Не Вы, а я.
- Но Ты делаешь меня слабым, - устало пояснил мужчина.
- Развяжите меня, - я предложила, натянуто улыбаясь, - и я сделаю Вас сильными.
- Самка слина, - улыбнулся он в ответ.
- Да, Господин, - согласилась я.
Он угрюмо вперился взглядом в угол комнаты, погрузившись в свои мысли.
- Как интересно и странно развиваются события, - наконец снова заговорил он. - Я принимал Тебя за Татрикс, и моего врага. Потом, ради собственного удовольствия, со всем обилием женской жестокости, полагая, что я простой телохранитель, и не смогу ответить, Ты развлекалась со мной, заводя меня своей красотой, и мучая меня желанием. И вот всего несколько месяцев спустя, Ты оказалась в моей власти, уже в качестве моей голой, связанной рабыни.
Дразус медленно повернул голову ко мне, и внимательно осмотрел меня, медленно, полностью, убеляя пристальный интерес к каждому дюйму моего тела.
- Ты хорошо связана? – спросил он.
- Я – отлично связана, и абсолютно беспомощна, - ответила я. - Это сделал со мной мой господин, Дразус Рэнциус из Ара.
- Подходящий ответ, - кивнул он.
Я промолчала.
- Возможно, я оставлю Тебя, - сказал мой господин.
- Пожалуйста, Господи, сделайте так, - взмолилась я, ведь я действительно любила его.
- Если я оставлю Тебя, - продолжил Дразус, - Ты останешься рабыней. Ты понимаешь, что это означает для Тебя, моя дорогая?
- Да, Господин, - радостно ответила я.
Я прекрасно понимала, что буду содержаться в абсолютных рамках строжайшей гореанской рабской дисциплины. Я должна быть прекрасной для него всеми возможными способами. Я вздрогнула.
- Ты веришь, что так и будет? – спросил Дразус Рэнциус.
- Да, Господин.
- Это хорошо, - заметил он, - что Ты веришь.
- Да, Господин, - прошептал я.
- Кажется, Ты боишься, - усмехнулся мой хозяин.
- Да, Господин, - признала я.
- Но прежде, Ты не боялась.
- Нет, - согласилась я.
- А теперь?
- Теперь, да, Господин. Теперь я почувствовала то, что прежде не смогла, то, что Вы достаточно сильны, чтобы покорить меня, и ужасно наказать меня, если я что-то сделаю неправильно, или не полностью не удовлетворю Вас.
- Верь этому, - спокойно сказал Дразус Рэнциус.
- Я верю!
- Интересно, станешь ли Ты хорошей рабыней? - поинтересовался он.
- Я буду стараться изо всех сил, Господин, - пообещала я.
Его оценивающий взгляд вновь заскользил по моему телу. Я выпрямилась, насколько позволяли стягивающие мои руки и ноги верёвки. Насколько же изумительно должно быть для мужчины, подумала я, иметь такую ничем неограниченную власть над женщиной, иметь её настолько подчинённой своим желаниям, и настолько совершено связанной. И насколько же это изумительно оказалось также и для меня самой, осознавать себя настолько его собственностью, осознавать себя, используемой им нетерпеливо и страстно для своего удовольствия. И какая женщина не захочет такого мужчину, в тысячу раз более сильного чем она, такого, кому она должна подчиняться, кого она должна бояться, кого она должна любить?
Я смотрела на Дразуса Рэнциуса.
- Это отличается от того, что было в Корцируса, не так ли?
- Да, Господин, - признала я.
Он отвёл взгляд, по-видимому, снова потерявшись в своих мыслях.
- Я могу говорить? – решилась я отвлечь его.
- Да, - разрешил Дразус.
- Это действительно настолько трагично, испытывать привязанность к рабыне, даже самую незначительную? – обиженно спросила я.
- Ты уже и так достаточно натворила, - предупредил он. - Не стоит и дальше пытаться выставлять меня дураком.
Я промолчала, опасливо глядя на своего господина.
Дразус опустил голову, спрятав лицо в ладонях.
Насколько же болезненными, сложными и тонкими могут быть отношения между двумя людьми. Я попыталась понять, как я выглядела в его глазах. Казалось, он всё ещё видел меня, как если бы я до сих пор была свободной, и неуязвимой для наказаний женщиной, имевшей власть над ним, мучившей и презиравшей его, использовавшей его для своей забавы. Но, насколько я знала, я не сделала ничего такого, чтобы вызвать эти чувства, по крайней мере, до тех пор, пока он не отверг моих заигрываний. Что и говорить, там, в Корцирусе, я дала ему повод, чтобы считать меня презренной и мелочной. Но виной тому были глубоко вбитые в меня земные ценности, такие как, например, аморальная рациональность, и именно они, выйдя из меня, к его вполне понятному раздражению, привели к оскорблению его чести. Моя мелочность, моя неуважительность, которые я невольно выставила перед ним напоказ, относительно таких вещей как честь, достоинство, благородство, не прибавили ему уважения ко мне. Кроме того, оказалось, что он нашел меня, и я не смогла понять это полностью, безумно желанной. Это и привело к столь необычным и тонким отношениям между нами. И, несомненно, не малую роль в этом сыграли такие вещи, как его гордость и самосознание воина, его нежелание принять свою нежность ко мне, его страх перед чувствами и эмоциями, его завышенные требования в отношении своего поведения и образа жизни, столь свойственные его касте. Всё это привело его к полубезумному состоянию от накопившихся противоречий. И всё же, он вместе с Менициусом, рискнул своей жизнью и честью, освободив меня в лагере Майлса, и отчаянно пытался отстоять и защитить меня во время расследования проводимого Клавдием и высшим советом Аргентума. Это ли не свидетельство его глубокой привязанности ко мне? И при всём при этом, он рассматривал меня немногим более чем соблазнительную и коварную рабыню, ту, что даже не испытывая к нему никаких нежных чувств, сделает всё что угодно, чтобы защитить себя, и даже изобразит любовь к нему. Ну как мне объяснить ему, что я искренне люблю его?