Боялся ли я их? Да нет. Не особо. Сейчас выиграть в равном бою я , наверное, не смогу. А вот сбежать я сумею. Это уж точно. Ну, по крайней мере мне хотелось в это верить. Другое дело, что я очень хорошо понимал, чего именно добивался этот хмырь, Голотов. И если я не ошибаюсь, то сейчас он...
— Что же, думаю, что в этот раз мы и правда можем попрощаться, — с напускной доброжелательностью произнёс он, а затем указал пальцем на раскрытую папку. — Вы бы взяли её с собой, что ли. Перелёт до Владивостока не быстрый. Вдруг почитать захочется?
Ну, конечно же. Как я и думал.
— Уверен, чтиво занимательное, — с точно такой же фальшивой улыбкой посмотрел я на него.
— О, вы даже не представляете на сколько. В особенности двадцать седьмая страница.
Хмыкнув, я поддел пальцем лежащие на столе бумаги и открыл ту самую, двадцать седьмую страницу.
Там оказалась фотография, дополняющая короткую справочную заметку. Высокая и стройная блондинка, с длинными, цвета платины волосами, вздёрнутым аккуратным носиком и ярко зелёными глазами.
— А это...
— Мой номер есть в этой папке, — пояснил Голотов. — Позвоните, если вдруг встретите её.
— И с чего вы так уверены, что я её встречу? — не удержался я от вопроса.
Только вот ответа не получил.
— Я очень настоятельно рекомендую вам позвонить, Владислав. Уверен, что в противном случае последствия вам не понравятся, — вместо этого произнёс он и из его голоса пропал любой намёк на показное веселье.
Пару секунд я стоял, размышляя, что ответить, а затем просто закрыл папку, забрал её со стола и направился на выход.
***
— Ваше сиятельство, простите меня за вопрос, но стоит ли его отпускать? — спросил подошедший к Михаилу мужчина. — Вы же прекрасно знаете, что его отец работал с японцами. У нас на руках доказательств столько, что мы могли бы закопать то, что осталось от их рода.
Граф Михаил Александрович Голотов, начальник Второго Специального отдела ИСБ, только покачал головой.
— А какой смысл, Володя, — сказал он, глядя на то, как молодой Коршунов забрался в машину. — Сейчас нам от этого не будет никакого толка. Так, разве что репортёры, да новостные сводки взбудоражим на недельку и не более. Да и оставленное его отцом предсмертное письмо убирает пацана из под удара.
— Ну, мы как минимум могли бы лишить его титула, — предложил личный помощник графа. — То чем занимался его отец уже достаточно веская причина.
Будучи простолюдином, Владимир поднялся с самых низов, попав в Имперскую Безопасность и смог стать первым доверенным лицом одного из самых влиятельных людей в Империи.
Естественно, что мало кто об этом знал. Голотовы не особенно распространялись насчёт своих... активов.
А ещё Владимир очень недолюбливал наглых и борзых аристократов, считающих, что титул делал их неприкосновенными. Сколько таких, считающих будто закон им не писан, потом буквально сопли пускали, едва только ИСБ начинала стучаться в их двери.
— А, зачем? — задумчиво спросил Михаил, наблюдая за тем, как машина выехала за пределы его собственной усадьбы. — Только лишняя морока. У Коршуновых ни осталось практически ничего. Меня куда больше волнует те с кем работал его отец. А презумпцию невиновности у нас вроде ещё не отменили.
— Да, Ваше Сиятельство, — с разочарованием согалсился Владимир. — К сожалению, не отменили.
С другой стороны, он сейчас полностью признавал правоту своего господина. Ведь в конечном итоге их интересовала куда более крупная рыбёшка нежели этот пацан.
И следующие слова Графа Голотова полностью подтвердили это.
— Володя, пусти слух по нашим каналам во Владивостоке о том, что пацан возвращается домой. Посмотрим, кто на него клюнет.
Михаил улыбался, глядя на то, как машины покинули территорию его усадьбы, увозя внутри одной из них надетую на крючок приманку. Осталось только закинуть удочку.
А рыбачить граф любил.
***
Мд-а-а. Конечно так себе разговор вышел.
Нет, конечно же я понимал, что этот хлыщь собирается использовать меня в каких-то своих целях. Даже примерно представлял, в каких именно.
Только вот позволять подобного я не собирался.
От одной только мысли о том, что кто-то решил использовать меня в своих играх, появлялось стойкое желание съездить этому самому человеку по морде. Просто и такое доброе. Чтобы потом любое желание отпало.
Корпус никогда не позволял подобного. И не спускал с рук глупых попыток. Потому, что всегда находились идиоты.