- Фримен Шейд...
- Вот почему телеги тянут огриллоны. - Я был восхищен эффективностью: и заложники, и тягловый скот. Туда и сюда.
- Фримен, Поборник ждет.
Я еще смотрел на руины ворот. - Что будете делать, когда они решат, что гибель своих стоит уничтожения своры ваших?
Благочестивый лорд покосился, словно нечто неожиданное внезапно мелькнуло в поле зрения. И промолчал.
Вполне понятный ответ.
Бермы и бункеры. Посты и стрелки наготове.
Более чем достаточно.
Отзвук эха в голове... геройская смерть. За честь рода.
- Ладно, ладно. Дерьмо, вот я болван. - Рука обвела все их отчаянные сооружения, системы антитеррора. - И Орбек как-то во всем замешан? Не правда ли?
Маркхем не потрудился ответить.
Во рту стало сухо, кулак в кишках превращался в целый кирпич. - Маркхем?
Маркхем молча шагал.
- Эй, прокляните меня боги. Я с вами говорю...
- А я не отвечаю, фримен Шейд. Мне поручено позаботиться о ваших ранах и проводить к Поборнику. И довольно! - Неучтивое восклицание заставило его ускорить шаг.
- Да ладно. Дайте намек, эй.
Маркхем остановился. Маслянисто-стальной взор заблестел над длинным липканским носом. - Зачем бы?
- Может... чтобы не быть ослиной задницей хоть раз в жизни?
- Фримен, вы грубый, непочтительный и вульгарный человек. Не говорю уж о вашем грязном рте. Какие ваши манеры заставили бы меня оказать вам милость?
- Дерьмо. Если бы я сказал вам что-то в таком духе, мы уже дрались бы...
- Если бы вы сказали такое обо мне, - ответил Благочестивый Лорд тоном, способным заморозить пиво, - стали бы лжецом.
- Ох, вот славно. - Я закатил глаза. - Потому что я не слишком ретиво лизал задницу? Дерьмо, почему сразу не намекнули? Эх, какие славные латы, Маркхем. Вы сами их сделали? А еще мне очень нравятся ваши завшивленные...
Я говорил с удаляющейся спиной.
- Знаете, - бормотал я, волоча дребезжавший дорожный сундук, - наверное, есть тут что-то в клятом воздухе.
Если что-то и было, оно успело пробраться мне в голову: боль словно била тараном. Горячее раздувшееся гадкое месиво собралось за глазами, стуча в такт сердца. Я поморщился от этого пульса; благочестивый лорд обернулся на пути через лабиринт берм пред ликом Ада. - Что же, мы тут и застрянем?
- Поборник ожидает вас в Пурификапексе, на вершине Вечной Хвалы. Вам понадобится транспорт.
Горячий комок в голове не позволил бы спорить. Я лишь поднял глаза к белоснежной тысячефутовой вершине. Велел себе заткнуть пасть и побрел за лордом по добела отмытой мостовой к местному таксопарку.
С сумерками на город опустилась мелкая нужная морось. Сторожевые огни в низких треножниках шипели и плевались. Фонари на дюжине навесов разливали свет и тени. У первого уступа стояли неуклюжие грузовые телеги, огриллоны несли к ним ящики и фляги, ставили внутрь. Тяжелые цепи служили телегам тягой; в каждую впрягались восемь огриллонов, так и сидевших под ярмами, спокойно, головы опущены, выдохи клубятся на вечернем холодке.
Обе дороги, широкими зигзагами взбиравшиеся по сторонам уступа, были расширены и починены с последнего моего посещения: четыре огриллоновых воза могли ехать бок о бок, не цепляясь колесами. Длинные десятиградусные пандусы оканчивались широкими площадками, на которых толпились огриллоны с разными грузами на плечах, вернувшиеся из города, с работы или с рынка. Они ожидали телег, молчаливые и тихие под дождем.
Конные стражники следили, чтобы такими они и оставались.
Нас заметил один из водоносов. Грилл брякнул флягой о мостовую и пал на колени. - Рыцарь!
Затем еще, и еще. Возчики водяных телег спрыгивали с сидений и свистели кнутами над головами грузчиков. Свертки и мешки летели на мокрые камни. Фляги катились, когда водоносы бросались ниц.
По какой-то причине мне вспомнилась Марада, нарезающая осколки из сломанной лодыжки.
Я мысленно видел, как она делает это, словно сейчас: расслаивает кость тонким ножом, делая что-то вроде плоских зубочисток в два пальца шириной, потом чистит ими соединения сабатонов, избавляясь от черной жижи вроде картофельного пюре. Липкой черной картофельной слизи с запашком мяса...
Каменная пыль и песок и свернувшаяся кровь.
Я остановился и потряс головой, озираясь в сыром сумраке: что за хрень заставила меня вспомнить это сейчас, и форма Ада наверху, углы освещенного лампами утеса воспламенили память...
Я перестал дышать. Мог лишь моргать.
Здесь. Именно здесь. Хриллианцы построили здесь стоянку для повозок. Ворота.
Засада.
Пламя и копья и стрелы и крики и звяканье коротких мечей, лижущих края сомкнутых щитов, моргенштерн Марады крушит рваную плоть...