Последний раз я видел в этой палате...
Нет, я не позволил себе думать о таком.
- Отсюда вы пойдете, - сказал Маркхем. - Можете оставить сундук где угодно, опасности нет. Я велю отослать его в отель.
- Дерьмо. Вы могли предложить это внизу, в комендатуре.
- Да, - ответил Маркхем. - Мог бы.
Тягловая самка заставила команду развернуть повозку назад, едва мои ноги коснулись пола. Внимательный слуга уже подскочил, помогая стащить сундук. Маркхем указал мне на новый, широкий как главные подъемы тоннель, что был пробит в скале на дюжину метров.
Он вывел на открытую погрузочную площадку. Широкий овальный уступ, тщательно вытесанный в скале, сумрачное небо и скрип плохо намасленных шестерней трех массивных кранов, перемещавших целые вагонетки и грузы за край уступа, над пропастью в половину километра. Слева от меня уступ сходил на нет, являя уровни Ада и едва заметную в полутьме карту Пуртинова Брода и индиговые изгибы реки на равнинах, а прямо...
Прямо впереди меня Шпиль вонзал еще сто тридцать футов раздутого белокаменного богочлена в темнеющее небо.
Справа мир затмевала громада опоры верхнего моста.
Из города, снизу, эти осадные мосты казались деликатнее радуг; отсюда арки и опоры выглядели утесами мокрого белого камня, слишком огромными для восприятия.
Да вся штука выглядела непотребно огромной.
Я постарался напомнить себе, что не особо учен. В материаловедении я понимал чуть больше чем ничего. Возможно, гранит и белый известняк действительно могут выдержать давление крепости пятнадцати сотен футов высотой. Возможно, выдержат и тяжесть мостов в пару сотен ярдов длиной. Не упоминая уже об адовом количестве миллионов тонн воды и сколько там в ней внутреннего давления. Может, Маэл'Кот всего лишь понимал в инженерии чуть больше прочих инженеров. Любого мира. И века.
А может, это была магия.
Может, магия, не склонная к истощению. Особенно сейчас, когда я был чертовски близко и высоко на чертовой штуке.
Маркхем провел меня вдоль стены утеса к комендатуре, встроенной в основание одной из опор. Как всякое официальное здание хриллианцев, она была безупречна: прямые белые линии и четкие белые углы, годные и для дворца, и для бункера. В первой комнате была организована линия столов, за которыми организованные писари организованно делали пометки о содержимом каждой вагонетки, что организованно перемещалась вверх или вниз. Далее виднелись входы в стандартные бюрократические конторы, персонал коих отличался лишь степенью короткости солдатских стрижек и размерами солнечных корон Хрила на мундирах.
- Я размещаюсь в этой конторе, - сказал Маркхем, и персонал исчез без звука, собрав бумаги и карандаши. На нас даже не поглядели. Ни на него, ни на меня. И меж собой не переглянулись.
- Они не спрашивают, почему? И кто я? Не спрашивают даже, скоро ли возвращаться?
- Знать - не их забота.
Дверь закрылась. Рыцарь подошел к задней стене, блестевшей тем же белым камнем сияющего Шпиля - возможно, это и была облицовка опоры. Провел ладонью на глади камня длинную изогнутую линию, с какой-то даже нежностью.
Сказал: - Фин-илл тин Пинеш, - и закатный свет вокруг руки приобрел синеватый оттенок, истекавший из вытянутых пальцев. Прямоугольная секция растаяла в темноте. Оттуда донесся подземный грохот, низкий, почти инфразвук: долгое нескончаемое землетрясение в абсолютном мраке. Это моя река неслась мимо нас.
О, ради всего дрянного. - Что это, шутка?
- Прошу за мной. - Маркхем шагнул и был проглочен ночью.
Я сощурился, глядя во мрак. - Кто я, треклятый нетопырь? Как насчет лампы?
- Путь прям и чист, нет опасности ни для головы, ни под ногами. - Голос Маркхема отразил все терпение камня вокруг нас. - Если желаете, я понесу вас.
В голове было так дурно, что я ощутил позыв согласиться с предложением ублюдка. Но лишь вздохнул. - Вам говорили, что вы классный парень?
- Нет.
- Не без причины, - сказал я и шагнул в окутанный ночью ход. Едва я оказался внутри, панель захлопнулась за спиной и стало темно как в гробу.