Грузная фигура Эбероса показалась в оконном проеме у дальней стены святилища. Сетеоль безвольно свисала с его плеча. Запястья у нее были связаны, во рту — кляп.
Глаза Кейна полыхнули недобрым пламенем. Он сделал шаг к алтарю. Стилет сверкнул в руке Эбероса.
— Стой, где стоишь! — скомандовал он. — Иначе я перережу ее прелестную шейку — и конец. Ты и полшага не успеешь сделать. Хочешь побегать за мной в темноте?
Видя, что Кейн остановился, ученик алхимика язвительно рассмеялся:
— Значит, ты понял, какой демон охотится за тобой, Кейн! Ты ведь у нас умный, верно? Может, догадываешься, кто его вызвал, кто велел ему выслеживать, убивать? Уж наверняка не неотесанный Эберос, прислужник и мальчик на побегушках у Даматиста! — Его голос делался все визгливее. — Думаешь, я лизал подошвы этого тирана и корыстолюбца все эти годы… и ничему не научился? Кончились времена, когда я исполнял все приказы этого сукиного сына. Все эти годы я планировал побег и терпеливо оказывал ему всякие дурацкие услуги. А теперь, когда мои планы вот-вот осуществятся, я не могу позволить, чтобы кража статуэтки подорвала доверие, которое старый осел питает к своему верному ученику…
Эберос захихикал и крепче сжал сползающее тело девушки. Кейн увидел кровь на ее волосах. Сетеоль начала приходить в себя. Она застонала сквозь кляп.
— Я шел по вашим следам. — Эберос оскалил зубы в усмешке. — Шел по следам моего маленького звереныша! Пока вы играли с ним в темноте, я проскользнул сюда, чтобы забрать статуэтку. Кажется, твои люди уже не стоят на страже, а?.. Статуэтку я не нашел, но подумал, может, юная леди поведает мне, где ты ее спрятал. Я знаю, ты вместе с этим сумасшедшим поэтом собирался что-то сделать с ней сегодня ночью… Послушай меня, Кейн, я тебе кое-что скажу. Отдай мне статуэтку, а если она не при тебе, скажи, где спрятана. Я заберу ее и уйду. Я отошлю демона обратно в царство хаоса, из которого я вызвал его.
— А где гарантия, что ты сдержишь обещание? — поинтересовался Кейн, взвешивая, насколько велики его шансы точно метнуть нож. Расстояние было большим, кроме того, Эберос держал девушку перед собой как щит. Огонь снова начал угасать.
— Знаешь, я думаю, что тебе придется довольствоваться исключительно моим словом, — захихикал алхимик. — Что это стучит по крыше… уж не дождь ли?
Подул легкий ветерок. Кейн ответил Эберосу ругательством и шагнул вперед.
Эберос поднес стилет к напрягшейся шее девушки.
— Еще один шаг, и я вырежу ей новый ротик. Вряд ли вам с Опиросом хочется увидеть эту даму мертвой…
Кейн понял, что в тусклом свете Эберос принял Левардоса за поэта. Его помощник, присевший на корточки у костра, был для ученика алхимика лишь худой светловолосой фигурой — как Опирос.
— Отчего меня должно волновать, что ты сделаешь с девушкой? — спросил Кейн. — Она ничего не значит для нас.
— Ничего? Может, твой друг-виршеплет изменит мнение, когда увидит, что я не блефую. К тому же смерть ее не будет быстрой!..
Пламя угасало. Левардос подбросил в костер остатки собранной древесины. Влажное гнилое дерево едва не затушило огонь.
— Возьми девушку как заложницу, уйди и отзови демона, — предложил Кейн. — Я отдам тебе статуэтку завтра и, даю слово, не стану мстить.
В ответ раздался смех.
— Занервничал, Кейн? А ты ведь даже не видел, что приключилось с твоими друзьями. А я видел! Нет, Кейн, сегодня не ты диктуешь условия. Принимай мое предложение — или ты умрешь!
— У меня нет оснований доверять тебе, — буркнул Кейн.
Огонь никак не мог сожрать промокшие сучья.
— Ну так я покажу тебе, что мне можно верить и что я выполню свою угрозу. Статуэтку, и быстро, иначе девушка попробует ножа! Ты увидишь, как ей это понравится.
Эберос втолкнул все еще ничего не понимающую Сетеоль в круг лунного света, который падал через одно из узких высоких окон. Проем был ненамного шире бойницы, но луна ясно осветила бледное лицо Сетеоль. Стоило только спровоцировать алхимика — и он запросто перерезал бы ей горло и моментально сбежал бы через дыру в стене, находившуюся в метре от окна.
— Гляди! — приказал он. Прижимая девушку к себе, другой рукой он очертил полукруг и потянул острием стилета ткань ее блузки, украшенной бисером. Материя лопнула, обнажив напрягшиеся груди. Скаля зубы, Эберос вырезал тонкие полумесяцы на белых холмиках трепетной плоти. Кровь струйками потекла по ребрам и животу Сетеоль.
Девушка заскулила сквозь кляп. Боль окончательно привела ее в сознание. Когда ученик алхимика поднес острие, чтобы сделать очередной надрез, девушка очаровательной ножкой в сапоге для верховой езды ударила ему по голени.