В ночи за стенами старой таверны что-то происходило. Был ли то порыв ветра, хлопнувший ставнем, так что он приоткрылся и клок клубящегося тумана щупальцем потянулся в комнату? И звук… может, это тихо зашуршали огромные кожистые крылья? Страх липкой паутиной опутал убогий домишко. Тишина стояла такая, что на миг любовникам показалось, будто во всем мире остались только два их сердца и оглушительные удары — последний живой звук в этой тишине.
Что-то вдруг завозилось и заскребло наверху, словно металл прошуршал по черепице крыши.
Проклятие магов наливался голубым пульсирующим светом. Тени и мороки отшатнулись, прячась по углам, испуганные его разгорающимся сиянием.
Дубовые ставни затрещали, словно на них давили извне. Наконец они не выдержали и подались, несмотря на щеколды и железные петли. Туман, до тех пор сочившийся еле-еле, потоком хлынул в образовавшуюся щель. Он принес с собой новый запах — если это был запах моря, то еще не открытого людьми.
Мерцающий свет разгорался все ярче. Мощь меча словно передавалась юноше, он сам наливался таким же светом. Наконец вспыхнул купол синего пламени, накрывший Дрегара и его перепуганную подругу. Свет лился сквозь туман, а ставни трещали все отчаяннее…
Железные запоры вдруг со звоном лопнули и разлетелись, охваченные колдовским огнем. В ночи раздался вопль, леденящий более душу, чем слух, — яростный вопль твари, призывающей себе на помощь все силы ада.
С почти человеческим вздохом облегчения ставни вдруг снова плотно затворились как ни в чем не бывало. Тварь отступила. Снова донесся из тьмы шорох перепончатых крыльев. Призрак удалялся. Страх нехотя разжал хватку и сполз с трактира.
Дрегар рассмеялся и триумфально воздел меч, едва не воткнув его при этом в потолок. Купол синего огня исчез, клинок отблескивал тихо и умиротворенно, как отблескивает всякая хорошая сталь. Похоже на кошмарный сон, подумала Десайлин, отлично зная, что это была явь.
— Кажется, твой укротитель демонов не всесилен! — радостно воскликнул варвар. — Теперь Кейн знает, что его трюки бессильны перед Проклятием магов! Твой великий заклинатель летучих мышей трясется сейчас, наверное, спрятавшись по кровать, и думает: как странно, можно, оказывается, еще встретить доблестного воина, способного принять его вызов! Ну, полагаю, этого с него хватит.
— Ты не знаешь Кейна, — вздохнула Десайлин.
Дурачась, Дрегар легонько пихнул кулаком свою помрачневшую подругу.
— Ты по-прежнему боишься детских сказок? После того, как видела силу моего звездного меча? Ты слишком долго прожила под вонючими крышами этого города, детка. Через несколько часов рассветет, и я заберу тебя отсюда в настоящий мир, где мужчины не продают свою душу за стаю трусливых призраков умерших народов!
Варвар говорил так уверенно. Но страхи ее не ушли, и весь остаток ночи — Десайлин не помнила, сколько времени — она просидела, тесно прижавшись к нему, с тяжко бьющимся сердцем, вздрагивая от малейшего ночного шороха.
Она ждала не напрасно. Уже на рассвете, когда погасли уличные фонари, послышался, бесконечно повторенный эхом, глухой перестук копыт по каменной мостовой.
Сначала она еще надеялась, что этот звук — просто игра ее воспаленного воображения. Но по мере того, как всадник приближался, все отчетливее слышны были удары копыт о брусчатку. Город словно вымер, и цоканье копыт раздавалось громко и мерно, как капанье воды над самым ухом. Цок-цок, цок-цок, цок-цок.
Кто-то неспешным шагом подъехал к старому трактиру.
— Что это? — услышал наконец перестук копыт Дрегар.
Она смотрела в темноту глазами, полными ужаса.
— Я знаю этот звук. Это едет черный жеребец с глазами, как горящие уголья, и с железными копытами!
Дрегар нахмурился.
— И я знаю, кто едет на нем верхом!
Цок-цок, цок-цок. Стук копыт перекатывался, как костяные шарики. Вот всадник уже во дворе «Синего окна». Эхо отскочило от покореженных ставней… Десайлин заломила руки над головой. Неужели же больше никто не слышит этого холодного звона?
Цок-цок, цок-цок, цок-цок. Невидимая лошадь стала у самых дверей. Звякнула пряжка сбруи. И ни единого вскрика или слова.
Откуда-то снизу, со стороны общего зала, донесся звук бессильно осыпавшихся запоров и замков. С тихим скрипом отворилась дверь. Почему трактирщик не заступил дорогу незваному гостю?
Шаги на лестнице. Едва слышные шаги мягких кожаных сапог. Шаги в коридоре, ведущем прямо в их комнату.
Лицо Десайлин превратилось в маску ужаса. Не чувствуя боли, она прикусила губу, так что кровь темной струйкой потекла по ее подбородку. Круглые от страха глаза ее не отрывались от двери.