Отряд достиг полосы хвойных лесов ещё до захода солнца. Пахучие юссы, сосны с длинной мягкой хвоей и колючие астары местами росли так густо, что сквозь них невозможно было продраться, и такие места приходилось обходить стороной. На ночлег остановились на крошечной поляне, образованной упавшим недавно деревом. Его высохшие сучья и ветви послужили пищей для костра, а торчащие широкие корни прикрывали от ночного ветра.
Эта сторона горной цепи оказалась не такой крутой, но более бесплодной, чем противоположная. Она полого, почти незаметно, понижалась, и походила, скорее на плоскогорье, чем на горный склон. На следующий день отряд вышел на берег небольшой речки, которая, шумя и пенясь на порогах и мирно поблёскивая в тихих заводях, струилась меж зелёных берегов. Путники пошли вдоль русла, следуя извивам и придерживаясь заданного ней направления. Река снабжала их чистой питьевой водой и свежей вкусной рыбой, а также мясом иных обитателей, водившихся на её берегах.
Следуя вдоль по берегу, часто приходилось переходить вброд большие и малые ручьи, впадавшие в речушку. Становясь полноводнее и шире, их спутница не становилась степенней и медлительней. Наоборот, казалось, течение убыстряется, всё громче шумя на перекатах и всё стремительнее неся хрустальные струи на стремнинах. Поначалу путешественники не обращали на это внимания, но когда до их слуха начал доноситься отдалённый гул, Аскальд сказал:
– Думаю, впереди нас ждёт большая неожиданность… Воды этой реки спешат к водопаду, и, судя по звуку, очень большому водопаду.
Предположения корсара сбылись. На следующий день река стала шире, а её течение стремительней. Гул усилился, стал ровным и мощным. Пенистые струи с рёвом неслись среди выступающих из воды камней, кипели и кружились у крупных препятствий и перехлёстывались через мелкие, выбрасывая в насыщенный водяной пылью воздух мириады мелких капель и брызг. С каждым шагом гул водопада становился громче, заглушая все другие звуки. Лес поредел и расступился, и путники оказались на каменистом плато, усеянном обломками скал и нагромождением валунов. Река, разбившись на тысячи мелких струй, лавируя среди камней и скал, стремилась к краю плато, где исчезала в водяной дымке, расцвеченной дрожащими полосами ярких радуг.
Осторожно лавируя между скал, скользя на мокрых камнях, путешественники приблизились к обрыву и окинули изумлёнными взглядами открывшуюся картину.
Они стояли на вершине отвесного обрыва. Далеко внизу, куда долетали струи водопада, широкой, пенистой и ревущей лентой срывающегося со скал, раскинулась огромная долина. Края её терялись в дымке. Тёмные пятна лесов были раскиданы по чуть холмистой поверхности, перемежаясь с изумрудными лоскутами открытых пастбищ и лугов, ярко-голубыми осколками озёр и лентами рек. Но нигде не было видно никаких построек или следов человеческой деятельности.
Путешественники с изумлением созерцали раскинувшуюся внизу панораму. Первым нарушил молчание Аскальд.
– Шли мы шли и, наконец, дошли… Что дальше, Кейси? Пойдём обратно?
Кейси чуть склонилась над пропастью, напряжённо вглядываясь в тёмную зелень у подножия обрыва. Расслышав слова капитана, подняла голову и ответила:
– Возвращаться плохая примета… Мы знаем, что лежит позади, а вот что ждёт нас впереди?
– Значит, вперёд? Но как? Вырастим крылья?
– Или нырнём в водопад, – поддержал шутку капитана Экор. Во время путешествия, как единственные мужчины в женском коллективе, они тесно сблизились и даже подружились.
– Шутники… – пробормотала озабоченная Кейси.
Отряд вернулся в лес и разбил лагерь. До захода солнца оставалось несколько часов, но Кейси приказала готовиться к ночлегу. Ужин предстоял скудный: одна печёная в углях неосторожная змея, да несколько клубней земляного огурца – вкусного, но не сытного овоща. Но девушки не унывали. Все оживлённо обсуждали варианты спуска в нижнюю долину. Предлагалось много разных, порой фантастичных способов. Но Кейси уже решила, что не будет рисковать. Придётся искать приемлемый спуск.