— Мама! Возьми его уже!
Я протянула руку и ловким, натренированным движением схватила беглого жевуна.
— Поймала!
Он тут же принялся хохотать и безвольно повис у меня на руках, а в следующее мгновение повалился на пол и завопил: «Не хочу щекотку!», в то время как всем было ясно, что только этого он и хочет. Я не стала возражать и даже умудрилась увернуться от его ног, которыми он размахивал точно безумный. Пока он радостно верещал, я подняла его, перевернула вниз головой и попрощалась с отцом Беном, пообещав прийти утром.
Только когда мы с Элли шли к машине — я с безвольно повисшим у меня на руках мальчишкой, — я сообразила, что не смогу провести целый день, изучая церковные документы, поскольку мне редко удается даже просто проверить свою электронную почту без того, чтобы Тимми не устроил скандал. А рассчитывать, что он будет прилично себя вести несколько часов в подвальном помещении, и вовсе нереально.
Я нахмурилась, пытаясь придумать, что же мне делать. Я могла бы попросить Лору остаться с ним на пару часов, но, если мне не улыбнется удача (а это вполне вероятно, учитывая мое везение в последнее время), я не получу ответа на свой вопрос до среды.
Крайний случай? Мне придется найти детский сад и заплатить за него. Сохранить это в тайне от Стюарта не представлялось возможным, не говоря уже о том, что мне становилось дурно от одной только мысли, чтобы оставить своего малыша на чужих людей.
Элли, видимо, заметила выражение, появившееся у меня на лице, когда я пристегивала Тимми к сиденью. Она нахмурилась, хотела что-то сказать, но потом передумала. Впрочем, ей было четырнадцать, и она снова передумала.
— Мама?
— Да, милая?
— Нет, ничего.
По ее голосу я поняла, что дочь действительно хочет что-то мне сказать, но повела себя как плохая мать и сделала вид, что занята своим младшеньким и ничего не замечаю. Я затянула ремень, вручила Тимми его чашку и медвежонка Бу, затем обошла машину, направляясь к водительскому месту. Когда я села за руль, Элли уже успела пристегнуться. Она выглядела вполне нормально, но ковыряла ногти, сдирая с них ярко-красный лак, который они с Минди вчера так старательно намазывали.
Проклятье!
Я боялась отвечать на вопросы, которых не хотела слышать, но в то же время понимала, что все это касается не только меня. Насколько мне было известно, Элли смертельно влюбилась в одного из мальчиков, прислуживающих в алтаре.
Я дождалась, пока мы минуем извивающуюся дорогу, ведущую от собора к шоссе Пасифик-Коуст, а затем поехала на север, в сторону нашего дома. Тихий океан был слева, а моя дочь, тихая и задумчивая, сидела справа.
— Ты хочешь о чем-то со мной поговорить?
Она чуть приподняла плечи.
— Ну, не-е-е…
Я на пару секунд задумалась, а потом интерпретировала ее слова как «Не знаю». Ха-ха! Уже что-то!
— Ты беспокоишься из-за завтрашней школы?
Она снова пожала плечами и пробормотала:
— Наверное.
Я ухватилась за ее ответ, хотя не сомневалась ни секунды, что она думает вовсе не про школу. Но других идей не было, и я остановилась на этой.
— Все будет хорошо. У тебя ведь три урока вместе с Минди? Кроме того, большинство твоих друзей из старой школы перешли в Коронадо. Через месяц ты забудешь про все свои страхи.
У нас за спиной Тимми беседовал с медвежонком Бу о чем-то серьезном. Я оглянулась на них, и он сонно мне улыбнулся, а потом прижал потрепанного медведя к груди. Не нужно было смотреть на часы, чтобы понять, что ему пора спать.
— Я знаю, — сказала Элли, продолжая заниматься ногтями.
— Мальчики?
— Ма-а-ама! — Элли тряхнула головой и демонстративно вздохнула. Так, моя девочка снова со мной. — Я же не всегда думаю о мальчиках.
— Отличная новость, — проговорила я, внимательно глядя на дорогу, поскольку опасалась, что, если посмотрю на дочь, не смогу сдержать улыбку. — Я счастлива это слышать.
Краем глаза я увидела, что она покачала головой, возмущенная поведением занозы в заднице, которая зовется ее матерью.
Сказать мне было нечего, поэтому следующие несколько миль я помалкивала. По крайней мере, моя дочь выбралась из мрачных раздумий, и я посчитала это маленькой победой. К несчастью, если ее беспокоили не школа и не мальчики, значит, что-то у нас дома. Или какая-то совсем другая проблема, о которой я не имела ни малейшего представления.
Ни одна из этих возможностей меня не вдохновляла.
С заднего сиденья до меня донеслось тихое посапывание Тимми, и я поняла, что упустила счастливые мгновения свободы. После мессы нужно было мчаться на всех парах домой, чтобы уложить его в постель. Мне еще ни разу не удалось перенести его из машины в дом, не разбудив, а как только он просыпается, он снова полон сил и готов к новым подвигам.