Я люблю моего малыша, но еще больше я его люблю после двухчасового дневного сна. Поверьте мне. Если он засыпает на пятнадцать минут, потом жди капризов и буйства. И это в равной мере относится как к ребенку, так и к его маме.
Я обдумала варианты дальнейшего развития событий и, когда мы подъезжали к Калифорния-авеню — главному шоссе, идущему с востока на запад и разделяющему Сан-Диабло пополам, — нажала на тормоза. Свернув направо, я двинулась на восток по дороге, проложенной между каньонами и ведущей в город.
— Куда мы едем? — удивленно спросила Элли.
Наш дом находится в микрорайоне чуть в стороне от Риалто, по северной дороге от Калифорния-авеню. Те, кто проектировал город, должны были проложить гораздо больше поперечных улиц, но они этого не сделали, и, чтобы попасть домой, нам приходится сначала проехать почти через весь город, а затем вернуться на 101-е шоссе.
— А как насчет торгового центра?
Элли с подозрением посмотрела на меня и спросила:
— Почему?
— Тим спит. Если мы сейчас поедем домой, то получим буяна и забияку.
— И ты позволишь мне пойти по магазинам, а сама останешься сидеть в машине с Тимом?
По ее голосу я поняла, что она ждет моих возмущенных воплей.
— Либо так, либо мы можем обе остаться в машине, ты сядешь за руль и поездишь по парковке, пока он не проснется.
Это привлекло ее внимание.
— Правда? Ты позволишь мне сесть за руль?
— Медленно, на парковке, со мной на пассажирском сиденье. Да. На таких условиях ты сможешь сесть за руль.
По закону в Калифорнии водить машину разрешается с шестнадцати (если взрослый сидит рядом), но учебное разрешение выдают с пятнадцати, так что у нас осталось еще одиннадцать месяцев. Я уже сказала Стюарту, что хочу, чтобы Элли как можно раньше получила права и чувствовала себя за рулем спокойно и уверенно. Меня не особенно радует мысль, что моя дочь будет управлять тремя тысячами фунтов металла на скорости шестьдесят пять миль в час, но я смирилась с тем, что рано или поздно она получит права, и считаю, что практика — штука полезная.
Мой нынешний план катания по полупустой парковке был не совсем законным, но меня это не слишком беспокоило. Тимми выспится, а Элли получит свою порцию удовольствия. Кроме того, в четырнадцать я разъезжала по всему Риму. У Элли совсем другая жизнь (слава богу!), но она ответственный и хороший ребенок.
В настоящий момент моя хорошая и ответственная дочь смотрела на меня, широко раскрыв от удивления рот.
— Кто ты и что ты сделала с моей мамой?
— Очень смешно, — проворчала я. — И оригинально.
— Ты это вправду?
— Нет, я лгу тебе по изощренной схеме, превращая твое детство в кошмар, чтобы потом ты могла написать мемуары о том, как я над тобой измывалась, заработать миллион долларов и жить в свое удовольствие. Но все это я делаю из любви к тебе.
— Ты какая-то странная, мама.
— Мне это уже много раз говорили.
Мы добрались до торгового центра, и я свернула, миновав греческие колонны, которые, по моему мнению, выглядели совершенно неуместно на фоне калифорнийского пейзажа. Впрочем, проектировщики не посчитали необходимым спросить, что я думаю по поводу их планов, и торговый центр был выстроен в смехотворном олимпийском духе.
Как я и предполагала, на парковке около продуктового универсама свободных мест почти не было, а вот на площадке перед входом оказалось совсем мало машин, по-видимому принадлежавших работникам магазина: две возле дверей и еще несколько чуть дальше. Я остановилась, оставив двигатель включенным, и вышла из машины. Когда я подошла к пассажирскому месту, Элли подняла ручку, быстро забралась на водительское место и устроилась поудобнее за рулем. Пока я усаживалась, она занялась зеркалами.
— Готова? — спросила я.
— Угу. Это здорово. Минди с ума сойдет от зависти.
— Давай сосредоточимся на управлении тяжелым транспортным средством, а ликовать будем потом, хорошо?
— Конечно, мама, — ответила совершенно счастливая Элли.
Я отстегнула ремень и повернулась, чтобы взглянуть на Тимми. Затем потянулась назад и проверила ремни на его креслице. Все было в полном порядке, включая его самого. Я снова устроилась на своем сиденье и начала пристегивать ремень, когда увидела, что Элли закатила глаза.
— Это привилегия родителей, — сказала я. — Даже если ты лучший в мире водитель, я имею право волноваться.