– Зачем ты вернулась, Кейт? Лучше бы ты оставалась в своем Нью-Йорке, писала книжонки и готовилась к свадьбе. К своей чертовой свадьбе! Но ты прилетела. Зачем? Чтобы показать всем, какой успешной стала?
Усилием воли я заставила себя обернуться. Вид Эстер был жалок – черные разводы туши под глазами, заплаканное лицо, искаженное злобой и горечью, помятая рубашка и старые джинсы, обтягивающие еще пока стройные ноги. Она когда-то была красива. Раньше я любовалась своей сестрой и гордилась, что она у меня есть. Но не сейчас и не одиннадцать лет назад. От прежней, веселой и озорной Эстер не осталось и следа. И я упустила тот момент, когда она стала меняться. Наверное, это произошло, когда не стало родителей. Да, так и было. Именно тогда моя сестра стала на тот путь, по которому все это время шла. Юная девушка превратилась в злобную кошку, которая не получила желаемое и вымещала свою злобу на окружающих.
– Мне не нужно что-либо демонстрировать, Эстер, - устало произнесла я в ответ на обвинительную речь сестры. – Но и скрывать то положение, которое я сейчас занимаю, не имеет смысла. Прими это. Зачем я вернулась? Это же очевидно – напрягись, подумай. Наверное, потому что у меня умерла бабушка, которую я любила. Или ты считаешь, что этого мало? Думаешь, я горела желанием вновь появиться в Юджине, увидеть тебя и услышать все те обидные слова, что ты бросила мне в лицо? О, нет, дорогая сестра, это не так. Понадобился веский аргумент, чтобы заставить меня снова оказаться на земле Орегона. И я устала препираться с тобой еще со вчерашнего вечера.
– Ты предпочитаешь корчить из себя святошу? - еще больше распалилась Эстер. Она сделала шаг в мою сторону, и я вынуждена была отступить к лестнице. Ее воинственный вид настораживал. Только в этот момент я уловила от нее резкий запах алкоголя. Волна отвращения нахлынула стремительно, погребая меня под собой, но Эстер не закончила, и вскоре я вновь услышала порцию гадостей в свой адрес.
– Где тебя носило, Кейт, все это время? Это ты оставила на меня старуху. Я вынуждена была терпеть ее постоянное нытье, ее упреки. Эти бесконечные «Какая Кейт молодец! Я горжусь своей девочкой!», а ты все это время вела свободную жизнь, позабыв о нас, о своей любимой Рут. Но даже после смерти эта карга продолжает боготворить тебя. За что? За что, я тебя спрашиваю?!
– Не смей оскорблять память Рут, - не выдержала я, и на этот раз сделала шаг навстречу Эстер. Боль полоснула изнутри, но вызвана она была не оскорблениями в мой адрес. Мне было неприятно слышать подобное о той, которая была единственным по-настоящему родным человеком для меня.
– Ха, я ненавидела ее, я ненавижу тебя! И знаешь что? - Глаза Эстер презрительно сузились, а потом в них вспыхнул огонь радости, который мне показался огнем безумия. – Я рада, что она не дождалась тебя. Старуха умирала, уже выжив из ума. Она все звала тебя, выкрикивала какие-то имена, а ты продолжала наслаждаться своей сытой жизнью. Так вот знай – тебе не будет ее прощения. И земля, что досталась тебе, не принесет тебе ничего хорошего.
Эстер захохотала. Она смеялась и смеялась, словно лишившись рассудка. Было что-то неестественное в ее поведении – лихорадочный блеск глаз, чересчур громкий смех, но при этом на ее лице отражалась скорее холодная решимость, нежели радость. Все выглядело напускным, граничащим с безумием. Выдерживать это стало просто невыносимо. Я быстро развернулась, и направилась вверх по лестнице. Горящий взгляд сверлил мне спину, и совершенно чужой мне человек, не родная сестра, бросила последнюю фразу:
– Убирайся из этого дома, Кейт. Убирайся из МОЕГО дома!
Она особенно выделила то, что дом Рут теперь принадлежал ей. Сомкнув челюсти так, что казалось, будто раскрошатся зубы, я устремилась в комнату, где оставались мои вещи, и уже там быстро бросила чемодан на кровать. Сборы не отняли много времени, так как я предусмотрительно не распаковывала его, и уложила поверх своей остальной одежды шелковый гарнитур и туалетные принадлежности. Уже в двери спальни возникло желание обернуться, чтобы в последний раз бросить взгляд на помещение, хранившее когда-то мои тайны, желания и мечты, но я подавила в себе этот порыв. Прощание уже состоялось много лет назад, и я не хотела повторения, предпочитая считать, что этого визита как бы и не было.
Я спустилась на первый этаж, и ожидала, что Эстер будет все еще в холле, но сестры там не оказалось. Ее бессвязное бормотание доносилось из гостиной, но я не стала звать ее, чтобы попрощаться. В этот вечер и так было сказано много, и я понимала, что Эстер руководила зависть и озлобленность из-за собственной несостоявшейся жизни. Добавить к уже сказанному мне было нечего, а потому я просто вышла за дверь, в этот раз окончательно оставив прошлое позади.