Снимок, отправленный мне, был финальным, уже после акта сожжения. Убийца дождался, пока сгорит дерево, и только после этого сделал снимок. Это открытие убедило меня в том, что он чрезвычайно опасен и продумал убийство досконально. Не у всех хватает мужества смотреть на дело своих рук.
Во второй столбик я вписала все моменты, которые мне показались значимыми и относящимися к делу. Снимок с какой-то непонятной целью отправили мне. Убийца узнал мой электронный адрес. Это был факт. Убитая состояла в религиозной общине, практикующей ритуальную магию. Это могла быть прямая связь, но могла быть и простая случайность.
Я колебалась минуту, но все же добавила в этот список еще и странное отношение жителей Лоуэлла к Детям Луны и принадлежность Рут к этой общине. Это было принять тяжелее всего. Наличие рукописи, переданной мне с документами на Лисью нору, тоже было мною записано в блокнот.
Оставался незаполненным только третий столбик. Я вписала в него все известные мне факты оккультной практики с похожей составляющей. Первой мною была сделана запись о ритуале, существовавшем в Ирландии.
Как следовало из записей Цезаря, кельты сооружали соломенное чучело, внутрь которого сажали людей и заживо сжигали их. Это было жертвоприношение, которое осуществлялось в ночь с 30 апреля на 1 мая, во время празднования Белтайна. В этом ужасном ритуале первоначально в качестве жертв использовали по первенцу от каждого рода. За соблюдением всех правил ритуала следили друиды. В более поздний период, вместо людей стали использовать животных. Еще позже сожжение соломенной клетки с людьми было заменено на сожжение простого чучела.
В Византии сожжение производили, помещая человека внутрь полого медного быка и разжигая огонь снаружи.
Я не забыла и об эпохе Возрождения, когда католическая церковь массово сжигала еретиков, ведьм и мужчин, обвиненных в мужеложстве.
Сожжение с помощью «ожерелья» применяется для линчевания в современной Южной Африке. На тело жертвы надевают автопокрышку, залитую бензином, и поджигают. Смерть наступает через несколько десятков минут.
Последней записью стала похоронная ритуальная традиция Са́ти, используемая в индуизме. На санскрите сати означает «настоящая», «существующая», а также «правдивая», «честная». Во время этого ритуала вдова подлежит сожжению вместе с её покойным супругом на специально сооружённом погребальном костре.
Подобная практика существовала на территории Индии до образования Империи Гупт примерно в 400 году н. э. Она носила название «анумарама» и самопожертвования могли распространяться не только на вдов, но и на других людей, желавших последовать за умершим.
Предполагалось, что сати должно совершаться добровольно, но на практике это было не всегда так. Сохранившиеся рисунки и описания изображают женщину, сидящую на погребальном костре. Как правило, ее связывали, ограничивали в движениях, чтобы не сбежала, когда костёр будет зажжён.
Когда все строки и столбики были заполнены, я отложила ручку и постаралась посмотреть на свои записи со стороны. Полная картина происходящего все еще не вырисовывалась. Оставались пробелы, не позволяющие сделать выводы с какой целью убили Гвен Миллер. В одном я была уверенна – выбор жертвы оказался не случаен. В эпицентре событий, несомненно, был ковен виккан.
Еще какое-то время я анализировала улики и факты, но, наконец, отложила блокнот и папку с делом в сторону. На кухне заварила себе травяной чай Рут. Из головы не выходили слова Бенджамина Форкса. Я хотела бы знать, что он имел в виду, когда говорил о моем предназначении и возвращении в ковен. Все сходилось на Детях Луны, и я раз за разом возвращалась к нашему разговору.
Пока я делала небольшие глотки душистого отвара, в мой электронный ящик упало новое письмо. Характерный звук вернул меня из моих размышлений. Я подошла к столу, на котором стоял ноутбук. Устроившись на диване, нажала на вкладку с почтой. Уже знакомый адрес высветился в папке входящих писем.
Пока медленно загружалось прикрепленное к пустому письму изображение, мне показалось, что я перестала дышать. Наконец, снимок загрузился полностью, и я громко охнула. На меня пустыми глазницами смотрело обожжённое лицо. С того ракурса, с которого был сделан снимок, было отлично видно, что жертва, как и Гвен Миллер оказалась привязанной к столбу. Одна деталь приковала к себе мой взгляд, и я зажала рукой рот, чтобы не закричать. Шнурок, вплавленный в череп несчастной, показался мне знакомым. Я видела его у одной из девушек-викканок.