И только сейчас Барсучонок заметил, что новенькой среди них нет.
Куда она делась? Вопрос был хороший, над ним очень хотелось размышлять до самого звонка, а может и до конца дня…
Но главный монстр ждал в своём логове.
…И Барсучонок вошёл.
2. В кабинете директора
Насчёт Тиглей ещё можно поспорить. Говорят, в городе есть и другие странные районы.
Но нет сомнений, что тринадцатая гимназия – самая странная школа в городе. А кабинет директора – самое странное место во всей гимназии. Так что у любого, кто туда зайдёт, первое время немного кружится голова.
Старая, тяжёлая мебель. Книжный шкаф, угрюмый, как жук, а стол похож на огромную глыбу тёмного янтаря. Глобус стилизован под старинные карты, а над ним висит ещё одна старинная карта, где на тех же материках расположены совсем другие государства. И другие картины с изломанными, пустынными пейзажами, в духе позднего Рериха.
Да и сам Андрей Данилович казался элементом интерьера. Костлявый, уже лысеющий и близорукий, он сидел в углу и перебирал бумаги в какой-то синей папке.
«Интересно, – подумал Барсучонок, – из лаборантов меня тоже выгонят?»
– Подойди и садись сюда, поближе, – произнёс директор, не отрываясь от бумаг.
Барсучонок подчинился.
Усевшись, он заметил, что на столе у директора лежат какие-то расписания и справки, а сверху, чтобы не разлетались, их накрыли листом прозрачного пластика. Причём тот край прозрачного листа, что был к ближе к Барсучонку, немного топорщился. Лаборант придавил его рукой и решил встретить свою участь стоически.
– Хорошо, что ты один пришёл, – директор отодвинулся и посмотрел на него, словно оценивая, – Так проще будет. Сейчас отвечай честно. Потому что вопрос непростой, очень непростой. От него зависит очень многое.
…И тут послышался треск.
Барсучонок дёрнулся и оглянулся на дверь. Дверь была на месте.
А вот по пластику на столе проползла длинная, от края до края, трещина. Как будто кто-то взял и перечеркнул всё – и справки, и документы.
Барсучонок сидел ни жив, ни мёртв. Казалось, пол сейчас распахнется, и он полетит вместе с креслом прямиком в ад.
Директор, однако, только поднял бровь.
– Надо же, какая энергетика… – он провёл пальцем по трещине, словно оценивая её мощь, – Слушай, ты ничего такого в последнее время не делал? Ни в какие места не ходил? Церкви там, монастыри, заброшенные кладбища.
– Нет… Только дома, за компьютерам.
– Очень, очень сильная энергетика… Знаешь, и не ходи лучше. Могут быть проблемы… Сейчас сам знаешь, что творится – купола искрят, мёртвые встают, а живые пропадают. Да уж… Ну ладно, с этим потом. Сначала надо разобраться с первым слоем… Так, вот, послушай – у меня к тебе вопрос…
Барсучонок сжал под столом кулаки.
– У вас в классе новая девочка, Диана Кель, – говорил директор, – Мне сказали, что ты с ней дружишь. Так вот – расскажи мне, пожалуйста, что она за человек.
Страх исчез. Так пропадает синий цветок газа, когда выключаешь плиту.
– Я о ней почти ничего не знаю, – начал Барсучонок, – Увидел сегодня, когда шёл на первый урок. Мы поговорили немного, совсем чуть-чуть….
– …но почти подружились, – ответил директор. Он явно думал какие-то свои мысли, – А раньше ты её нигде не видел?
– Нет. Где я её мог видеть?
– Например, во сне.
Виктор задумался.
– Нет. Не помню!
– Очень странно, очень-очень странно.
– А что случилось-то?
Глаза директора впились в лицо Барсучонка. Взгляд был такой, как будто Андрей Данилович собирался прочитать там разгадку.
…Да, не все вопросы бывают удачными.
– Эта Кель, – директор говорил очень медленно, – только что сорвала урок физкультуры. И так, как его ещё никто не срывал за все двадцать лет моей педагогической практики!
– Она что, подралась с кем-то?
– Если бы подралась…
Сама Диана даже и не думала делать что-то плохое. Как и все, она зашла в раздевалку, выбрала себе шкафчик, поставила туда портфель, положила на скамейку мешок с формой. Потом сняла пиджак и повесила его на крючок.
Тут-то все и обомлели.
Под пиджаком, поверх белого свитера, – новенькая перевязь с кобурой весёленького оливкового цвета. Из кобуры торчала серебристая рукоятка, а рядом, в гнёздах, лежали две дополнительные обоймы. И ещё три гранаты, – на тот случай, если противник под парту спрячется.
В раздевалке сразу стало тихо. Будто огромная тяжёлая волна молчания хлынула в комнату и затопила её до самого потолка.